***

Голова все время поднята вверх, так хочется обозреть старинные барочные храмы с изящными элементами готики, дома с богатыми фасадами, витиеватые балконы. Правда, все это не реставрировалось, наверное, с тех пор, как было построено. Лишь на центральном проспекте Свободы, на местном жаргоне – «стометровке», сияет на солнышке отреставрированный оперный театр и еще несколько симпатичных гостиниц и офисов. Между тем, не мешает глядеть и под ноги: брусчатка, положенная во времена Австро-Венгерской империи, так, наверное, никем и не перекладывалась.

Долго крутился у памятника нашему земляку – Адаму Мицкевичу, фотографировался, но кто-то из коллег по нелепой случайности включил ненужную функцию в фотоаппарате – и вся пленка... А памятник романтичный, не в традициях 30-х годов прошлого века.

***

Выделяются униатские храмы. Они, будто на правах хозяев, и сохранились только в западной Украине: гордые, мощные, строгие. Вот, оказывается, какая архитектура исчезла из западно-белорусских земель. После раздела Речи Посполитой Львов стал городом Австро-Венгрии, а наш Гродно отошел к империи Российской. В результате австрияки создали жемчужину, а Гродно и вовсе хотели развалить и построить на его месте крепость, подобную Брестской. Помню, когда-то читал, как во времена Сталина люди на западной Украине устраивали подземные церкви, в которых прятали своих священников и святыни.

***

Город расположен на холмах, и узенькие улочки, утопающие в деревьях, кажутся горнолыжной трассой, по которой легко съезжать, но сложно подниматься вверх. Старенькие трамваи с грохотом катят по узким рельсам. Эти трамваи словно из послевоенных фильмов – подобного колорита у нас не встретишь, в них даже сиденья дощатые.

Жизнь во Львове бурлит не только на улицах, в храмах, многочисленных кафешках. Действуют здесь политические партии, ведутся дискуссии в СМИ, на стенах – призывы и лозунги, народ участвует в митингах. Но, признаться, за несколько дней очень сложно разобраться во всех премудростях чужой страны.

***

Львовский политолог Игорь Вдовичны, беседуя с нами в редакции одной из местных газет, замечает, что у Украины только два пути: либо на Запад, либо на Восток. С Евросоюзом он связывает определенную потерю украинской независимости, восточное направление, по его мнению, еще пессимистичнее – полная потеря независимости. Путь в Европу для него – это выбор свободы но не влекущий сиюминутного достатка. По мнению политолога, украинские власти и СМИ на современном этапе не хотят или не могут объяснить своему народу, что же собой представляет европейский выбор. Фактически, по его словам, нынешняя украинская власть не имеет европейской ориентации, а украинские олигархи выступают против европейской позиции. Что касается украинского народа, то, по мнению политолога, он воспринимает европейский выбор примерно так: тяжело работать и не воровать.

***

Очень хотелось как можно теснее познакомиться с украинцами, понять их мысли и настроения. На митинге, на который меня пригласили, все больше пожилые люди. Но не хочется называть их нашим привычным – «ветераны». Скорее, они похожи на своих сверстников в Польше и Прибалтике – внешностью, манерой общаться. Ораторы, которые обосновались у подножия памятнику Шевченко под желто-голубыми флагами, все больше говорили не о Тузле, как это вытекало из розданных листовок. А о повседневной жизни: грабят страну, требуем демократических президентских выборов, когда станем зарабатывать на родине и перестанем мотаться по заграницам...

А рядом по «стометровке» гуляют туристы, продаются сувениры, отдыхают парочки, из кафе доносится музыка, на скамеечке играют в шашки.

В этой атмосфере странными кажутся стереотипы о западно-украинском национализме. А лица пожилых львовян напомнили героев книги «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Ведь до середины 50-х по этапу увозили отсюда последнюю интеллигенцию. Города заселялись переселенцами из деревень и других республик. Лишь огромные, тяжелые здания, гордые храмы и вечная брусчатка оставались нетронутыми.

***

У польского консульства во Львове чуть ли не базар. Суетится народ. Чтобы получить бесплатную визу, нужно потерять в очередях месяц. В почти миллионный Львов съезжаются жители шести близлежащих областей. И все – к двум маленьким окошкам, с протянутым паспортом и анкетой.

У «базара» свои законы: вот тебе горячий кофе и борщ, рядом – биотуалет; ах, не умеешь заполнять анкету – у консульской ограды разбитная толстушка за четыре гривны (1 доллар= 5 гривен 30 копеек), успевая шутить с клиентами, делает неплохой бизнес.

Правда, есть и другое «меню». Львовские хлопцы, что стайками крутятся окрест, предлагают не мучиться в очередях. Бесплатная виза в Польшу в тот день стоила у них – 50 долларов одноразовая, 100 долларов – многоразовая. Причем, как заявил не без скромности продавец: сначала паспорт с готовой визой (через день) и только потом деньги. Пытаюсь возмутиться, что дороговато. В ответ – сакраментальная фраза: «Бизнес, есть бизнес...»

А это что за шум? Милиционеры тянут из очереди мужчину, тот ругается и сопротивляется. К милиционерам бегут родственники мужчины. Все, отбили. Вместе идут назад, в очередь. Оказывается, он единственный возмутился «левыми» людьми. Понимая ситуацию, улыбаюсь ему, чтобы как-то морально поддержать, но он продолжает ругаться.

***

Украинские журналисты, когда разговор заходил о так называемом асимметричном варианте договора между Польшей и Украиной по поводу виз, старались отмалчиваться, не комментируя происходящее. Более того, они констатировали, что подобный вариант возможен и в отношениях с Венгрией и Словакией. Польские коллеги подчеркивали, что на политическом уровне – это очевидный шаг вперед. В качестве аргумента вспоминали о еще недавней истории, когда между Германией и Польшей существовала похожая ситуация. Но не прошло и полугода, как немецкое общество стало требовать у своего правительства, чтобы граждане Польши находились в равном положении с немцами в отношении виз. Теперь, как известно, полякам не нужна виза в Германию.

И все же больной вопрос об очередях за бесплатной визой ставился вновь и вновь. Польская пресса неоднократно утверждала, что к визовому режиму польская сторона не подготовилась надлежащим образом, причем, не только в Украине, но и в Беларуси. Генеральный консул Польши, господин Яблоньски, наверное, уже не в первый раз пытаясь прояснить ситуацию упрямым писакам, заметил, что даже принять нас в консульстве не может, и встреча проходит на чужой территории: польской стороне не удалось получить помещение для расширения консульских площадей. На вопрос – почему – консул дипломатично ушел в сторону: климат в отношениях с местными властями значительно улучшился, и мы надеемся...

Во Львовском городском Совете, который находится в главном здании города – Ратуше, ситуацию прояснить тоже не удалось. Секретарь Рады Совета Сидорик Зеновий Орестович мило и неконкретно беседовал с нами более часа, все больше углублялся в тему прав человека, поскольку возглавляет местный Хельсинкский комитет. Мне запомнилась его фраза, что «в международном праве есть понятие – права человека, но нет права гордости государства». Один напористый польский коллега четырежды пытался получить ответ на вопрос по поводу нового помещения для консульства, но безуспешно. Правозащитник апеллировал лишь к одной конкретной цифре – во Львове 80 процентов зданий приватизированы.

***

Согласно последней переписи в Украине, в Львовской области в 2001 году проживали 94,8% украинцев, 3,6% русских, 0,7% поляков, 0,2% белорусов, 0,1% евреев и представителей других национальностей. А ведь еще два века назад город напоминал, как и наш Гродно, Вавилон, где жили и развивались множество культур и народов. Свидетельство тому – старый Львов, в котором есть даже средневековый армянский храм. Теперь армян здесь практически нет. Осталось лишь название городского квартала да кофейня.

***

Характеризуя ситуацию во Львове, директор этнографического музея Роман Чмелик отметил, что существуют некоторые недоразумения между поляками и украинцами, православными и греко-католиками, но подчеркнул, что серьезных конфликтов нет. И тут «проснулись» польские журналисты. Вопросов масса, касаются они исторической дискуссии между поляками и украинцами: почему во Львове свободно собираются ветераны УПА (Украинская патриотическая армия), которые в 1943-44 годах расстреляли тысячи поляков на Волыни; Львов неотделимо связан с польской историей, а теперь трудно увидеть польский след; почему, наконец, на кладбище Орлян, где лежит практически вся польская история, нельзя на могилах сделать надписи на польском...

Зал притих. Но Роман Чмелик отвечал спокойно: УПА собирается во Львове, поскольку она здесь легальна, как в Польше АК (Армия Краёва, ветераны которой воевали с УПА и на территории Волыни), поляки могут думать, что Львов у них отобрали настолько, насколько украинцы считают, что он был в свое время оккупирован польским королем, а после Второй мировой окончательно был возвращен Украине...; кладбище впервые за долгие годы привели в порядок только во время существования независимой Украины, а вопрос надписей относится к разряду политических, и украинцам решать, какими они будут... Кстати, покажите мне в западной Польше хоть одно немецкоязычное кладбище...

Когда ситуация доходила до точки кипения, я, впервые воспользовавшись своей национальной принадлежностью, предложил Роману Чмелику рассказать о львовских белорусах. Оказалось, он знает, что они есть, но никогда их не видел.

***

Не предполагал прежде, что историческая дискуссия между поляками и украинцами – в таком живом состоянии. И жаль, что на этой встрече не присутствовал польский историк – два мнения всегда интереснее. Теперь понятны неоднократные выступления президентов двух стран с сожалением о прошлом. Иначе, как идти в Евросоюз? Не нести же туда за пазухой камень? Дискутируют интеллектуалы, историки, политики. Приходят к компромиссам. Уровень же дискуссий народных масс подчас выглядит неутешительно. Журналистка из Ровно рассказала историю, как летом в Лодзи, покупая вишни, польский продавец, узнав, что она с Волыни, устроил скандал, кричал, что она из тех, кто «мордовал» поляков. Еле ноги унесла.

Роман Чмелик заметил, что журналисты обеих стран не стремятся освещать позитив в отношениях. В его музее проходило в прошлом году около 18 выставок из Польши, но об этом ничего не сообщали львовские газеты. Сам пан Чмелик был награжден президентом Польши за вклад в укрепление культурных отношений между двумя странами. Не успел он добраться домой, как одна из львовских газет сообщила, что он награжден за польскую пропаганду.

С другой стороны, польская пресса не написала ни одного положительного материала об Украине.

***

На пограничных переходах в те дни очередей не было, как и у нас в начале введения визового режима. Председатель сельсовета в Раве Руськой говорит, что, конечно же, введение виз отразилось на благосостоянии местных граждан, но какой-то чрезвычайной ситуации не вызвало. Поездки в Польшу – хороший приработок для местных, и через какое-то время все станет на свои места. Число безработных не выросло, не высказывается каких-либо претензий. Впрочем, в местном сельсовете, у самой границы, пока мало задумываются над тем, как использовать свое геополитическое положение с приближением Евросоюза – живут, работают...

***

Перед отъездом из Львова у меня оставалось полдня свободного времени. Летел мокрый снег, осеннюю курточку пронизывал ветер. Гуляя по улочкам Львова, я чувствовал, что вся легендарность, связанная со словом «Львов», ничуть не отступает под давлением сиюминутности. Ничто не мешало мне обнаружить здесь средневековую Италию, равно как Вену или Краков. Я бродил по местам доминиканцев и кармелиток, иезуитов, армян и евреев, встречал разных людей, роскошные иномарки и советские автомобили. Как живут львовяне? Трудно сказать. Деньги зарабатывают приблизительно такие, как мы, а вот в магазинах и кафе (при всем многообразии выбора!) все гораздо дешевле. Пестрит реклама на украинском, магазины завалены товаром, суетятся люди. Внешне мы очень похожи, а украинский язык за неделю стал практически родным.

Михаил КАРНЕВИЧ

Материал подготовлен благодаря содействию фонда им. Стефана Батория в Варшаве