Апанас родился в Российской империи в 1910 году... И вот страшное: горит на его глазах родная Кунцевщина, а он с матерью бежит от войны подальше – к дяде Максиму, в Петербург. А сам воевал в 39-ом, в 41-ом. Оборонял Варшаву, был в плену; там голодные мужчины рвали на куски еще живых лошадей... Цыхун видел смерть, видел повешенных; может, и сам кого-то убил как артиллерист-наводчик, но и трех сыновей родил...

Учился Апанас в польских школах Лаши – Индуры, в Гродненской учительской семинарии, заочно – в педагогическом институте на Ожешко. Не принял ни полонизацию, ни русификацию, ни партийный билет коммуниста. Был «кулаком» – отец и мачеха, переехав в Гродно, передали ему гаспадарку. После войны преподавал, директорствовал, инспектировал школы. Теперь за спиной Апанаса Петровича «свита» столетия, а всё по Камоэнсу:

Загадок неразгаданных не счесть,

Хоть на догадки разум наш и падок,

И вот она, загадка из загадок:

Что выше жизни, выше смерти есть?

На вопрос Лобановича «чаго мы на свеце жывём?» знахарка из колосовской трилогии «На ростанях» так ответила молодому учителю: «Каб вы запыталiся ў дрэва, чаму яно расце, дык хiба ж бы яно вам адказала?.. Жывём покi жывецца, бо жывы ў землю не палезеш, а прыйдзе смерць, тады пахаваюць». А что скажет старец Цыхун?

– Только Всевышний знает, – говорит Апанас Петрович, – зачем он создал мир и зачем мы живем. А я так считаю: человек должен оставить после себя след. Надо жить для сородичей, для людей, и не только есть хлеб, но и творить хлеб... Без Бога не до порога. Я православный, а раньше мы были униатами. Самая большая молитва – в твоих поступках. Я живу для возрождения, чтобы белорус был белорусом, был умным, культурным – не хуже других – и звался человеком. Кто правильно живет, будет вечен, жить в саду и блаженствовать, а кто неправильно живет, будет в пекле... (И здесь хозяин хатки добродушно улыбается – В. Ж. ).

«Ваша панства – вашi вёскi»

Обратимся к труду академика Е.Ф.Карского «Белорусы». Цитируем: «Быт белоруса... представляет массу пережитков глубокой старины... Знакомясь с ними, иногда невольно забываешь, что дело происходит в ХХ веке: перед вами выступает жизнь доисторических обитателей верхнего Днепра, Западной Двины и Немана». Сёла – истинное «панство» (образ Янки Купалы) белорусского этноса. Его города – тот же Гродно – могли быть «польскими», «еврейскими», «русскими», но сёла сохраняли язык, быт, верования, культуру белоруса (кривича, литвина, тутэйшага). И потому нам особенно дорог Цыхун как явление духовное.

– Это последний из могикан белорусской интеллигенции давнего закала, давнего воспитания – довоенного, западнобелорусского, – говорит профессор ГрГУ имени Янки Купалы Алексей Петкевич. – Апанас Петрович не просто любит свой край. Он глубоко переживает то, что происходит с его народом, и несет ответственность перед ним.

Апанас Цыхун – интеллигент в первом поколении; это крестьянин, отшлифованный культурой. За польским часом, следуя воле отца, он стал «панам сахi i касы» – шел за плугом, растил хлеба; он весь от земли, от народа... Теперь заслуженный учитель Беларуси сеет жито (тритикале) во дворе городской хатки, ставшей продолжением Кунцевщины. В том жите прячутся золотые русалки его детства, а сторож здесь – страшный Русый дед, о котором рассказывала бабуля Явуся. Вместо васильков в том жите – голубые глаза старца Апанаса.

Сегодня у «кулака» две курицы, пучеглазая сучка Фаня, да в старом саду – скромная пасека, где трудятся пчелы. Так и Цыхун. В каких только садах жизни – войны и мира – он не собирал нектар впечатлений! А мед знаний, поэзии он раздает людям, ибо, как писал Кирилл Туровский, «...сладко – медвяной сот, и хорошо – сахар, обоих же лучше книжное знание: потому что оно – сокровище вечной жизни».

Собиратель и сеятель слов

Кто автор слов «мать», «огонь», «жито», «бог»? Этого никто не знает. Есть мертвые языки, есть нечитаемые письмена и есть люди, которые не дают бесследно расстаять в воздухе словам-звукам. Запечатленные в книгах, они претендуют на вечность. То же можно сказать о книге «Скарбы народнай мовы (з лексiчнай спадчыны насельнiкаў Гродзенскага раёну)». Предоставим слово научному редактору этой книги – заведующему кафедрой белорусского и теоретического языкознания ГрГУ, профессору Павлу Стецко:

– Вклад Апанаса Цыхуна в сокровищницу белорусской народной культуры столь значителен, что редко кто из известных докторов наук может в этом сравниться с ним. Самородок-исследователь, он достойно продолжил дело своего земляка академика Карского. Особенно большая заслуга Апанаса Цыхуна в изучении народного быта и культуры Гродненского района, что воплотилось в его трехтомном труде «Скарбы народнай мовы» (часть труда опубликована). Черты талантливого писателя ярко проявились в книге Апанаса Цыхуна «Пройдзеныя шляхi-пуцявiны».

В «Скарбах...» – сорок лет жизни собирателя слов (высказываний) народной речи. Нет села в Гродненском районе, где он не бывал. Кто-то «стучал»: дескать, Цыхун, беседуя со стариками, агитирует против колхозов, – и его дважды «арестовывали». А он добывал «словесную руду», из которой выплавляются диалекты. С какой радостью читал «Скарбы ...» Нил Гилевич! (В архиве Цыхуна хранятся также письма Янки Брыля, Василя Быкова, его жены; в ту же хатку на Бертеля слали письма Борис Кит из Франкфурта-на-Майне, дочь и внучка Е. Карского и др.).

Под звездой академика Карского

Давным-давно ехал с отцом через Лашу хлопчик из соседней Кунцевщины. Везли сено; и тут Петр Гаврилович говорит Апанасу: «Смотри, сын, в этом доме жил великий человек...». В 1964 году в той же деревне был открыт музей академика Е.Ф. Карского. Его создатель – Апанас Цыхун, автор книги «Академiк з вёскi Лаша» и автор альбома, посвященного основоположнику белорусского языкознания. Неопубликованный, с богатой коллекцией снимков, этот альбом хранится в Национальной академии наук, где работает доктор филологических наук Геннадий Апанасович Цыхун-сын.

В 90-е годы века прошлого музея не стало по «объективным», «уважительным» причинам. Бесценные экспонаты музея, собранные Апанасом Цыхуном, разбросаны, его осколки долетели до нынешней гимназии N1 г.Гродно. Там нашлись люди, которые создали свой музей Е.Ф. Карского. Директор гимназии Валентина Макарова посвятила журналиста в его историю и служение, а заместитель директора Виталий Корнелюк открыл для меня сам музей (два зала). Знаменательно, что к судьбе музея прямое отношение имеют выходцы из лашанско-кунцевщинского племени, а Цыхун был консультантом...

Когда Апанас учился в семинарии, один профессор-поляк ломал на его фамилии язык свой и ученую голову свою. Он допытывался: «Кто ты есть? Или ты японец, или ты китаец?». И на самом деле, Цы-хун – в этом звуке есть нечто китайское (Кун-цзы – никто иной, как «учитель Кун», Конфуций). Но учитель Апанас – белорус, хотя и считает, что в Цыхунах, Салеях и Баламутах с Кунцевщины течет не только славянская, но и древняя татарская кровь, правда, люди забыли об этом. Татарского языка Цыхун не знает, а еврейскому учил жид Иршка, коробейник-онучник, виртуозно игравший на его скрипке. Цыган же сумел привить к лексике Апанаса словесность своего племени.

Японо-китайский мотив – мостик к новому сюжету. В музее Е.Ф. Карского гимназии N1 побывали немец, француз, американец... А с каким восторгом рассматривал чернильницу, ручку, пресс-папье академика-белоруса Мотоки Номати, профессор Токийского университета. Из книги отзывов: «Огромное спасибо за то, что мне показали музей академика Е.Ф. Карского, которого глубоко уважаю через его работы. Надеюсь, что я вернусь сюда в Гродно. Да здравствует Гродненское славяноведение, да растет гостеприимный город Гродно!!».

И вернулся-таки японец в Гродно, и вновь посетил гимназию! На филфаке ГрГУ есть портреты Карского и есть музей... Зофьи Налковской, польской писательницы. Его сотворила профессор Светлана Мусиенко. Есть личность, одухотворенная идеей, – музей появляется. Видно, настал час делать профессором Апанаса Цыхуна, на «Скарбах народнай мовы» которого защищена не одна диссертация; тогда и музей Карского на филфаке появится... Кстати, еще не оценена по достоинству деятельность народного академика Цыхуна как собирателя песен, опубликованных в его книге «Песьнi з народных глыбiнь» (редактор – историк Ян Лелевич).

«Как мальчик, привстаю на стременах»

О пятой книге своей – «Пройдзеныя шляхi-пуцявiны» – Апанас Петрович говорит «последняя», а поднимая чарку – «Дай Бог не последняя!» (чарка). Это человек удивительной жизнеутверждающей силы. Редактор «Пройдзеных шляхов...», молодой историк Андрей Вашкевич признается: «Я теряю ощущение возраста у Цыхуна», – а мне в той хатке вспомнились строки Арсения Тарковского:

Я и сейчас, в грядущих временах,

Как мальчик, привстаю на стременах.

В старце Цыхуне еще бродит молодое вино. Сейчас он затевает издание второй книги своих стихов. А в предисловии к его «Легендам i баладам Гродзеншчыны» поэтесса Данута Бичель-Загнетова писала: «Апанас Цыхун – поэт народный. Это – не звание, ...это состояние души, способ мышления». И еще: «...ему, поэту и страннику, много никогда не надо было, ни тепла, ни богатства... Лишь бы мельница крутилась на ветру в Одельске...»

Сгинула та мельница, и нет больше ветряных мельниц в округе. И нет музея академика Е.Ф. Карского в Лаше-деревне, ставшей «неперспективной». И не рождаются дети в Кунцевщине: на всю деревню несколько старух осталось... Малая родина без будущего – это драма не только Апанаса Цыхуна, это драма белорусского народа.

А теперь послушаем Евгения Петрашевича. Он и Александр Шидловский – оба композиторы – много раз бывали в хатке Апанаса; они-то и положили на музыку его стихи. А когда сходились вместе – скрипка пела, и песня «Ты не кукуй, зязюленька» лилась, и поэтическое слово звенело, и творческая полемика велась. И смотрел на них «Дуб – Апанас» с картины художника Александра Липеня, а со старого фото – молодая мама Апанаса Юлия Федоровна...

– С батькой Цыхуном мы сложили четыре песни. В беседе с ним душе не тесно, – говорит композитор Петрашевич. – К нему не приходишь порожняком и порожняком не уходишь. Цыхун – мой наставник, а деревня – консерватория.

Деревенская хатка Апанаса Цыхуна в Гродно – не келья Пимена-летописца из Чудова монастыря, но строки Пушкина, вложенные в уста монаха, и здесь звучат с первозданным смыслом: «На старости я сызнова живу, минувшее проходит предо мною». Недавно Апанас Петрович написал воспоминания о Василе Быкове, и это не последнее его сказание, как и чарка, выпитая вчера с благодарным сотрапезником.

Вадим ЖУРАВЛЕВ