По мере заполнения озерных чаш водой, все четче будет вырисовываться земляной полуостров. Анатолий назвал его полуостровом Мулявина. Здесь будет еще Ильин остров, Адамово озеро, Николаев мост. Все названия – в честь отца и компаньонов по бизнесу... Ерошеня говорит, что полуостров с высоты птицы напоминает концертный сапожок Мулявина. Он не «рисовал» его специально ковшом экскаватора. Природа так захотела: Мулявин здесь был и оставил свои следы. И даже хотел принимать участие в проекте Анатолия...

Первая встреча

Настоящая мужская дружба чаще всего зарождается в детстве. Более легкомысленная – в студенчестве. И что почти невозможно – в 40-50 лет. Имею в виду такую, когда друг перед другом – как на духу, как на исповеди. У Ерошени с Мулявиным зародилась. «Ну как можно, – с удивлением потом говорила Светлана Анатолию, – ведь из Америки, будучи на гастролях, он не звонил никому. Только тебе».

Поскольку Светлана Пенкина родом из Гродно, Мулявин приезжал сюда, к ее родителям. Вносил пожертвования Коложской церкви. Жертвовал на нее и предприниматель Ерошеня. Настоятелем в Коложе был тогда отец Анатолий – друг Ерошени с детских лет. Он и познакомил этих двух людей. Знакомство не ограничилось рамками «здравствуй и до свидания». Мужиков, слово за слово, потянуло к общению. Ну, Ерошеню понятно – все -таки Мулявин, любой за честь примет присутствие в его окружении. А Мулявин?

Анатолий сказал:

– А я ему не навязывался. Ну, Мулявин, ну и что? А я – Ерошеня, тоже чего-то достиг в этой жизни и чего-то стою. Но, может, больше всего нас сблизило, что я ему не льстил.

Скорее всего, в тот момент Мулявину и нужен был именно такой «свежий» человек, без игры и нарочитого поклонения. Он мгновенно оценил независимость Ерошени и отдыхал в его компании. «Мне казалось, – говорил Анатолий, – что каждый раз по приезду Мулявин сбрасывал с себя, как пиджак, мишуру музыкального пиара».

А еще Анатолий сказал:

– Закончу проект свой с форелью, сделаю фильм о Володе.

Это будет скоро. Форель, привезенная из Адлера, уже растет в железобетонных бассейнах.

Четыре года...

Они звонили друг другу, как получится, но раз в месяц – обязательно. И приезжали, и навещали друг друга по необходимости, соскучившись по общению. Их дружба крепла, потому что не требовала усилий с обеих сторон. Иногда Мулявин говорил: «Может, давай облегчим душу, по маленькой?». «Нет!», – отвечал Анатолий, и Мулявин понимал это буквально, зная, что «нет» для друга – абсолютное отрицание. А Ерошеня, звоня, спрашивал: «Как ты там, Володя, не шалишь?».

Когда артист приезжал в Гродно, Анатолий увозил его на рыбалку, на озеро Дуб рядом с литовской границей. Там Мулявин и поймал первую плотвичку. Поскольку рыбак он был не ахти какой и чаще всего попадалась ему мелюзга, однажды Светлана сказала:

– Мулявину попадаются одни малявки. Всю мелкоту отныне будем называть «мулявками».

Они никогда не пели возле костра. Правда, Ерошеня в молодости поигрывал в ансамбле и однажды невзначай запел. Мулявин улыбнулся в усы: «Фальшивишь маленько». А на следующий день они пошли в гродненский универмаг, и маэстро повел друга в музыкальный отдел. Там было всего три гитары, выбрал одну и преподнес Анатолию. А дома настроил: пой, дружище!

Раздвоение «Песняров» он переживал болезненно. Они не говорили об этом, но иногда сидят почти что молча на берегу и вдруг у Мулявина вырывается: «И Валера (Дайнеко – прим. авт.) ушел. Знаешь, он талантливый от Бога... Теперь вот больше поют безголосые... Голос поставить можно, а душу – нет. У Валеры было и то, и другое...»

– Мулявина звали и приглашали к себе все, в том числе и иностранные посольства. Он был – как гимн Беларуси, как ее талисман, – рассказывает Ерошеня. – В последнюю поездку по Америке поехал с семьей. Там ему предложили дом, студию – все. И знаешь, что он сказал? Он ответил, что не может, потому что обещал вернуться.

Может, эти два человека и связались в дружеский узел потому, что были обязательными и независимыми?

Два года назад Мулявин отдыхал в Гродно дней двадцать. Жил на квартире сына Ерошени, который укатил на юга. Тогда и узнал о строящихся озерах и хотел участвовать в этом проекте. Мечтал организовать здесь фестиваль польско-белорусской песни. Анатолий знал, что Мулявин никогда не просил для себя, не мог. И фестиваль – это для Ерошени, это поможет его бизнесу, ведь здесь планируется прекрасная зона отдыха и туризма. Мулявин разрешал другу пользоваться его «именем» для привлечения капиталов, но Ерошеня никогда этим не воспользовался. Как и не называл его «Муля», считая это сугубо семейным – только для Светланы и сына Валеры.

Смеялся Мулявин заразительно, как ребенок. Рассказывал анекдоты, но больше любил слушать. Любые. Особенно любил не анекдот даже, а случай из жизни Анатолия и просил: «Расскажи про попугая». И Ерошеня начинал в который раз: «Был у нас в студенчестве в комнате попугай Петя. Конечно же, хозяин в доме. Где хотел, там и летал, и ходил, и садился. Однажды мы ели, и Петя то ли заснул, то ли слетел с чьего-то плеча прямо в борщ. Выскочил из тарелки ошпаренный, отряхнулся и в шоке начал орать: «Ура, ура!». В наказание заперли мы его в чемодан. Опасаясь, чтобы он там не задохнулся, открыли, а Петя, выскочив из темноты, выдал: «... твою мать!». Мулявин, зная финал, начинал смеяться с первых слов рассказа.

Они говорили обо всем – о жизни, о людях, которые их окружали, о жизненных принципах. Они не только слушали друг-друга, но и слышали. Однажды, глядя по телевизору запись выступления «Песняров», Анатолий сказал:

– Ты заметил, Володя, что во время выступления часто поворачиваешься к зрителям, мягко говоря, спиной?

– Неужели? – удивился Мулявин. – Знаешь, а ведь действительно, я и не обращал внимания. Дурная привычка.

Из всего, созданного Мулявиным как композитором и певцом, он больше всего был недоволен... «Александрынай». Хотя именно эту песню во всем мире считали совершенной за шикарность многоголосия.

Последняя встреча

Анатолий приехал к Мулявину на четвертый день после случившегося. До этого они договорились, что как только песняр вернется из Москвы, Ерошеня приедет и заберет его в Гродно. Он ждал звонка, звонил и звонил сам... Телефон Мулявина не отвечал. А потом Анатолий узнал об автокатастрофе. Он возил друга на больничной каталке и не услышал ни стона, ни жалобы. Показывал отснятый материал с форельных озер. Мулявин, глядя на почти готовые водные чаши, пообещал на официальное открытие приехать с концертом «Песняров».

Я иногда думаю: когда человек лежит на больничной койке и не забывает сказать в первые дни жестокой боли – «Приедет Толя, передайте, чтобы не гонял на машине» – это что-то да значит для дружбы.

Ерошеня был в дверях, но все слышал и невидимо плакал.

«....Александрына... Шукаю я.... Няма...»

Александр ХИЛИМОН