Всю неделю, проведенную на польско-немецком пограничье по обе стороны Одера, меня преследовала одна мысль – как сделать нечто подобное у нас: ни очередей, ни таможенного контроля, никто даже не глушит двигатель автомобиля, протягивая в окошко удостоверение личности... и так до самых окраин Европы. Но это далеко не все, что хотелось бы перенести из опыта их пограничья – на наше.

На границе

Вокруг знакомые пейзажи: леса, поля, на которых, правда, не бьются за урожай. Частник, когда приходит время, убирает его без селекторных совещаний. Несколько иная архитектура: старые прусские домики и новые польские коттеджи с разноцветной черепичкой, утопающие в зелени. Заглядевшийся в окно коллега-журналист из украинского Закарпатья говорит, что такие пейзажи, наверное, и в Беларуси, куда ему никак не удается съездить. Я молча киваю головой.

На погранпереходе в Колбасково польская пограничница, стройная и симпатичная пани Агнешка, шутит, что мы находимся на немецкой стороне, а документы так никто и не показывал. Польские и немецкие пограничники работают вместе, как некогда было у нас на Брузгах. А вот таможенный досмотр отсутствует совершенно. Правда, пани Агнешка замечает, что есть инструкция, согласно которой не граждане ЕС, если они вызывают подозрения, должны досматриваться более основательно.

Есть и еще одна деталь в польском законодательстве: пограничники могут даже не смотреть удостоверение личности, а лишь окинуть человека взглядом, однако, как шутит все та же пограничница, немецкая сторона к такому еще не готова. Впрочем, некоторые граждане умудряются теперь переезжать границу даже по... чужим удостоверениям. Заметно уменьшилось количество краденых автомобилей, которые пытались переправить из Германии в Польшу. Смысл этого бизнеса утерян. С 1 мая движение на границе практически не изменилось, но увеличилось количество грузов в Польшу из стран Евросоюза. Ограничения существуют на ввоз акцизных товаров – алкоголь, сигареты.

Граница кажется столь прозрачной, что мы попытались перейти ее на небольшом переходе для жителей погранзоны. Там ни с одной, ни с другой стороны пограничников нет вовсе, просто небольшой мостик, по которому можно прогуляться пешком или проехать на мотоцикле. Пограничная полоса, которая и определяет зону границы, заросла, как у плохой хозяйки огород, и выглядит анахронизмом.

Все та же пани Агнешка с улыбкой говорит, что такое «перемещение» возможно, однако – чревато, поскольку пограничники нас видят. Действительно, через несколько минут на мотоциклах подъехали несколько патрульных и поинтересовались, нравятся ли нам здешние пейзажи.

На следующий день во Франкфурте-на-Одере мне еще более понятными станут сухие строки из решения чиновников Евросоюза, в которых говорится, что, согласно положениям Договора об учреждении Европейского Сообщества, граждане государств ЕС имеют право пребывать и перемещаться по территории Союза даже в случае, если они не проявляют экономической активности. Кроме того, они не могут подвергаться какой-либо дискриминации по сравнению с местными трудящимися в области доступа к работе и условий ее выполнения. Для простого человека это ощутимо. Я смогу убедиться в этом еще раз, когда из Франкфурта буду идти по мосту через Одер в польский город Слубицу (эти два города разделены Одером, как наш Гродно Неманом, до Второй мировой войны это был один немецкий город – Франкфурт-на-Одере) с тем, чтобы поужинать, а потом поздно вечером вернусь обратно в отель, показав при этом только свой паспорт.

Поляки и немцы ходят так ежедневно: кто на работу, кто за покупками или просто в гости, или так, как я, отужинать в более дешевом ресторане. За короткий период с 1 мая поляки привыкли к этому, и не обсуждают выгоды свободы передвижения. Говорят, скорее, о том, где и как выгоднее заработать.

После утомительного жаркого дня в гости пригласили польские пограничники к себе на заставу, на берегу Щетинского залива: пили пиво с колбасками, купались, ездили на их мотоциклах, слушали аккордеон, говорили о жизни, а украинские коллеги даже сумели организовать танцы.

Приграничный бизнес

Когда выезжал из Гродно, еще раз наблюдал, как в поезде до Кузницы мои сограждане провозят контрабанду – алкоголь и сигареты. Опять «раскручивают» вагон, прячут, некоторые после пересечения границы выбрасывают из поезда на польскую территорию пачки с сигаретами и водкой, чтобы потом их там кто-то нашел. Привычное зрелище...

Недалеко от погранперехода Колбасково в деревушке на польской стороне – огромный крытый рынок. Он явно отличается от тех, что в Белостоке или на польско-украинской границе в Пшемысле. Этот, скорее, напоминает огромный гипер-маркет. Цены все в евро, а продавцы говорят на польском и немецком. Покупатели – немцы. Пока здесь дешевле, и, естественно, что выгоднее приехать из Германии за покупками в Польшу. Особенно за сигаретами, поскольку на немецкой стороне их цена выше чуть ли не в 4 раза. В польской Слубице, например, целую улицу так и называют в шутку - Сигаретенштрассе. Там, в основном, находятся только табачные магазины. Но немцы покупают у поляков не только сигареты, но и продукты, одежду, пользуются различными услугами. Например, в Щетине почти на каждом углу парикмахерская, или стоматология. А поляки покупают у немцев более дешевую технику, машины, некоторые стройматериалы, фирменную одежду. Правда, на немецкой стороне нет рынков, что, впрочем, совершенно не мешает торговле. Покупать и продавать выгодно и одним, и другим, на разнице цен, кстати, неплохо держатся и человеческие отношения - никто не чувствует себя ущербным.

Что касается крупного бизнеса, в приграничных территориях быстро образовались активно действующие еврорегионы. Еврорегион Померания включает в себя территории Польши, Германии и Швеции. Со шведами совместные проекты, как правило, касаются экологической сферы, но мешают расстояния. А вот поляки и немцы сотрудничают более плотно.

Начиная разговор о бизнесе, они прежде всего говорят о проблемах. Так и хочется рассказать им о своих, но приходится слушать. Немцы боятся, что поляки поедут к ним работать, а у них в восточной части Германии и без того высокий уровень безработицы. Поляки опасаются, что немцы выкупят у них земли и станут владельцами. Правда, после 1 мая поляки так и не получили права свободного трудоустройства в Германии, а польские газеты сообщают цифры, что больше земель выкупили в Германии поляки, нежели немцы в Польше. Вот такая арифметика.

В польском Щетине люди хорошо понимают, что благосостояние их города зависит от сотрудничества с немцами. Им экономически выгодно, чтобы порт работал с немецкими грузами, создавать в городе и окрестностях инфраструктуру для немецких туристов, это дает возможность организовывать рабочие места. Причем, деньги на создание новых рабочих мест можно получить из кассы Евросоюза. И, как заметил на одной из встреч с нами почетный консул ФРГ в Щетине Бартоломей Соханьский, задача Щетина - стать обслуживающим городом региона, как для поляков, так и для немцев. Ежемесячно в Щетине проводятся выставки с представлением немецких производителей, проходят экономические конференции, круглые столы, организована помощь в переговорах и контактах для бизнесменов из двух стран.

Немецкая сторона убеждает Польшу, что вместе с Францией три страны должны стать опорой ЕС, полякам предлагают разрабатывать различные проекты в этом направлении, но Польша пока на распутье, поскольку имеет свою трансатлантическую политику с США.

Немецкие бизнесмены в Польше чувствуют себя достаточно уверенно. Франк Шаффер, один из них, не без удовольствия говорил, что ему нравится работать в Щетине, теперь он инвестирует сюда 10 миллионов евро на строительство небоскреба, в котором разместится торговый центр, у него жена – полька. Но самое главное, что в Германии он уже не может получать таких прибылей, как в Польше. (Сам он об этом умолчал, но кто-то его «дополнил», на что Шаффер загадочно улыбнулся). В планах Шаффера – обосноваться в Польше, чтобы затем стартовать дальше на восток, к нам, чтобы делать еще большие деньги.

Не глядя на то, что совместные проекты довольно успешно осуществляются, есть у них явные противники. Так, например, в Щетине существует комитет обороны польскости на ее западных рубежах, а в Германии существуют политические партии, которые являются прямыми противниками подобной интеграции, впрочем, в органах власти они в явном меньшинстве. Молодое поколение смотрит в обратном направлении. Но иногда даже на официальном уровне, как заметил господин Соханьский, из уст мэра можно услышать, что он не допустит, чтобы немецкая фирма убирала улицы Щетина.

Тем не менее, жизнь, как говорил мне работник здешнего отеля, заметно меняется, поскольку и в транспорте, и в ресторане, и в театре, в магазине, где угодно можно встретить, как поляка, так и немца, который без задней мысли занимается своими делами и абсолютно не обращает внимания на посторонних. Почти, как дома.

Немного фантастики

Немецкий город Гёрлитц в 2010 претендует на право стать культурной столицей Европы. Он, как и Франкфурт-на-Одере, после войны разделен на два города – с польской стороны находится город Згожелец. Так вот, жители и бурмистр Гёрлитца предложили, чтобы культурной столицей стать вместе с Згожельцем. Соседи-поляки оценили предложение по достоинству, но власти Саксонии воспротивились такому решению, и тогда бурмистр вместе с жителями вышли на демонстрацию протеста.

В Гёрлитце есть театр, а в Згожельце нету, но в Гёрлитц приезжает труппа из Еленей Гуры и ставит там спектакли на польском языке и люди из Згожельца ходят туда культурно отдыхать. Кстати, там уже наладили совместный городской транспорт: маршруты трамваев, автобусов – совместные. Более того, многие поляки работают в немецком городе, а немцы ездят на работу в польский город. Так тесно все переплелось. У них уже немало смешанных браков.

В Гёрлитце действуют польско-немецкие школы. На территории Германии археологи раскопали стоянку древних славян и открыли там музей, польские дети ездят туда на уроки славянской истории. И вообще, жители этих двух городов планируют к 2030 году объединиться в один город, поскольку так удобнее жить. Они так решили сами.

Для Франкфурта-на-Одере и Слубицы уже придумали будущее название их города – Слубфурт. Теперь так называется газета, которая выходит на польском и немецком. Действует и совместная радиостанция на двух языках. В польской Слубице – проблема с жильем, а во Франкфурте пустуют квартиры. Власти Франкфурта предложили полякам в них селиться, правда, тем еще не под силу оплачивать коммунальные услуги по немецким тарифам, но и те и другие понимают, что через какое-то время денежные доходы сравняются.

Во многих приграничных городах Германии безработица достигает чуть ли не 50%, молодежь уезжает жить в западную Германию, а многоэтажные дома, построенные во времена ГДР, просто сносят. Наблюдал интересную картину в одном немецком городке: на домах написаны два названия улицы – Берлиненштрассе и Тельманштрассе, правда, последняя перечеркнута красной линией. Оказывается, после воссоединения Германии многие граждане не хотели изменять названия улиц, и власти пошли на компромисс – они вернули исторические названия и... сохранили те, при которых выросли несколько поколений граждан.

В этих местах в некоторых костелах и кирхах ведутся совместные богослужения. Если в местности есть только кирха, а нет костела, или наоборот, то в ней собираются все жители местечка, приходят два священника и вместе молятся Богу.

Эти отношения польские и немецкие интеллигенты называют фантастическими. При этом, из-за недостатка информации, население центральной и восточной части Польши подчас даже не представляет, как на польско-немецком пограничье складываются отношения между людьми. Польская центральная пресса не проявляет интереса к их жизни, а вот в немецких газетах, наоборот, об этом пишут много.

Когда-то было иначе

В этой поездке я несколько раз переезжал и переходил Одер, гулял вдоль него по набережной, смотрел, как ловят рыбку рыбаки, как плещутся в нем местные ребятишки, у самого берега пил в баре пиво. Одер похож на наш Неман, также притягивает людей к себе – живописный и извилистый. Вдоль него уже более 10 веков селятся люди. Теперь и поляки, и немцы собираются строить дополнительные мосты.

В польском местечке Витница мы встречались с очень интересным человеком – паном Збигневом Чарнухом. Его называют живой энциклопедией здешних мест. Он приехал сюда в 1945-ом, когда еще в некоторых домах жили немецкие граждане, работал учителем и создал местный музей. Седоволосый, скромный человек, он сразу же напомнил мне нашего Алеся Белокоза, который создал в Гудевичах лучший в Беларуси белорусский музей. С такими людьми беседовать большое счастье, потому как после этого становишься духовно богаче духовно.

Пан Збигнев говорил о том, что у здешних людей большие связи с Беларусью и Украиной. В Витницу они приехали сразу же после войны, как переселенцы. Западные части Беларуси и Украины, которые до 1939 года находились в составе Польши, отошли к СССР, а восточные земли Германии примкнули к Польше. Это были трудные времена: на вокзале ночевали переселенцы с востока, а немцам приказали за два часа собрать вещи и убираться. Переселенцы с востока приехали со справками, в которых значилось, какое хозяйство и имущество они оставили, а немцам никто справок не давал. Среди них в основном были только женщины, старики и дети. Так под дождем с узелками в руках они уходили на запад, оставляя дома, хозяйство и все, что было нажито прежде. Это была расплата за войну, которую развязал Гитлер, и в которой участвовали простые немцы.

Людям, заселившимся с восточных земель, польские власти приказали искоренить все, что было связано с немецким духом: переименовывались города и деревни, улицы, рушились памятники и кладбища, со стен сдирались надписи, сжигались книги, уничтожались даже пластинки Баха... Немецкий след в истории этой земли стирался, казалось бы, навсегда, вплоть до переписывания истории. Первые дома начали строиться на этих землях только через 20 лет – никто не был уверен, что задержится здесь надолго. И только, когда начали рождаться дети, люди стали чувствовать себя, как дома.

Мы слушали рассказ старого учителя в полной тишине. Пан Збигнев учил своих учеников тому, что отвечать за чье-то преступление нельзя. Он все это время копил и собирал материалы, чтобы показать будущим поколениям всю правду истории этой земли и у него находились помощники, приносили различные экспонаты. «Но как тяжело было трактовать своим ученикам политику немецкого короля Фридриха, который воевал с поляками, а с другой стороны, так много сделал для этой местности, в которой я живу», – говорил пан Збигнев.

Когда времена поменялись, и немецкие граждане смогли приезжать спокойно, чтобы посмотреть на места, где они когда-то родились, местные жители очень забеспокоились. Соседка пана Збигнева приходила за советом: завтра приезжает бывшая хозяйка дома, может ее не впускать? Но пожилая немка лишь утирала слезы в родном доме и оставила крупную сумму за то, что его сохранили и позволили ей на него посмотреть.

Теперь музей пана Збигнева навещают туристы, на его содержание выделяются средства из Евросоюза, сюда приходят школьники и учатся проводить экскурсии.

Прощаясь с нами пан Збигнев вспомнил фразу одного ксендза, который приехал в местечко вместе с ним после войны: «Пограничье может делать с человеком чудеса: может его расширить, а может и сузить до неузнаваемости.» Он признался, что понял ее смысл только много лет спустя.

Страны Центральной и Восточной Европы со времени окончания коммунистической эпохи сделали очень многое. По сравнению с такими поистине клиническими случаями, как Беларусь, Польша выглядит пришельцем с другой планеты. А их пограничье – это то, что ждет нас в будущем на белорусско-польской границе. Причем, не глядя на то, что теперь здесь существуют непомерные страховки на автомобили, оплаты за экологию, жесточайший таможенный контроль и прочие анахронизмы. Люди стремятся жить лучше и рано или поздно эта мечта станет явью.

Вместо эпилога

Я уезжал из Франкфурта ранним утром. Наконец-то полил дождь. После жаркой недели – как нельзя кстати. В купе вошел слегка промокший мужчина в годах, доброжелательно улыбнулся и на ломаном польском предложил помочь поставить вещи на багажную полку. Оказалось, он родом из Западного Берлина, где и живет, но едет к родственникам в Ольштын. А бабушка его, оказывается, из... Ошмян! Передавал огромный привет этому городку и родственникам. К сожалению, никогда там не был и не знает, доведется ли побывать. Говорит, что в Беларуси очень строгие законы к иностранцам, и власти берут большие деньги за пребывание. Сам он долгое время собирал гуманитарную помощь для Чернобыльских районов Беларуси, но в последствии доставлять помощь стало практически невозможно: белорусская сторона потребовала за это платить деньги. Постоянно следит за тем, что происходит в нашей стране и, прощаясь, обнадежил, что все меняется, и Беларусь тоже ждут перемены.

Михаил КАРНЕВИЧ