Я нарожала бы детей

От всех кого любила...

Всех видов и мастей

Обойдя множество домов, замерзнув до чертиков, я уж было отчаялась найти семью с тремя несовершеннолетними детьми для проведения социологического опроса. Но тут какая-то сердобольная старушка сжалилась надо мной и подсказала адресок. Мол, живет там Лидочка Марчик, приветливая вдова, а детки у нее – дай Бог каждому. Да и сама женщина – не чета нынешним одиночкам, гулякам и пьяницам.

Мне повезло – и Лидия Андреевна, и все ее дети с удовольствием ответили на вопросы анкеты, послет чего младшее поколение умчалось на улицу гулять с собакой.

– Как печально, что умер Ваш муж. Он бы гордился такими детьми. А кто из них больше всех похож на папу? – спрашиваю я не из простого женского любопытства. Скорее, из научно-генетического: все четверо детей, начиная с шестнадцатилетней Кати и заканчивая трехлетней Лерочкой, до такой степени не походили ни на свою мать, ни друг на друга, что интересно стало, сколько кровей смешано в родословной семьи со столь обычной белорусской фамилией.

– С равным успехом я могла бы назвать любого ребенка... Но вы, я вижу, все поняли, не так ли? – с интересом посмотрела хозяйка дома из-под пушистых ресниц.

Не подав виду, что мои аналитические способности явно переоценены, заинтригованная, я ждала продолжения разговора.

– Никакая я не почтенная вдова, а дети мои все похожи на своих отцов. Но ради них приходится идти на обман. Не обращаться же к врачу: “дайте справку, что я странная женщина, а то соседи гулящей называют”. Хотите, я расскажу вам свою историю, всю, без утайки. Хотя и трудно это...

Африканский принц

За чашечкой чая я услышала историю красивую и романтичную, и столь же невероятную и драматичную.

Лида – деревенский ребенок из обеспеченной семьи, единственная дочь родителей-специалистов. Закончив с медалью школу и три курса политехнического института, девушка ждала любви. Мать беспокоилась – дочке двадцать лет, пора и про замужество подумать, а у нее парня даже не намечается.

– Любовь пришла внезапно: удар молнии, солнечное затмение, а следом череда чудесных, ярких, незабываемых дней. Черноглазый мулат, Кануэль, принц одной из африканских стран. Я училась на четвертом курсе, ему оставался год. Теперь все это кажется сном... Он уехал, так и не узнав о моем положении. Игнорируя угрозы отца, полные укора глаза матери, насмешки соседей, я решила оставить ребенка. Потому что это была частичка его, живая память о первой и, как тогда казалось, единственной любви.

– А почему ты не уехала с ним, при такой-то любви? Испугалась?

– Да я хоть на край света, хоть второй женой, хоть третьей, хоть любовницей... Но Кануэль не делал никаких предложений. Может, любовь прошла, а может просто не мог. Учебу пришлось бросить, не только, и не столько из-за ребенка. Просто каждый темнокожий студент, каждая аудитория, даже воздух института, которым мы дышали вместе...

Стала она жить в деревне. Отношения с родителями вначале были натянутыми, не могли простить отец и мать разбитых надежд. Потом, с рождением дочери, названной в честь отца Катей, оттаяли сердца родителей. Они искренне полюбили смуглянку-внучку, а “непутевую” дочку утешали, как могли. Лида же, глядя на Катеньку, точную копию своего любимого (только цвет кожи светлее), радовалась безмерно и думала про себя: “что за бред папа несет, не будет больше у меня любви”.

Прибалтийский “след”

Жизнь, однако, преподносит сюрпризы.

Когда все вошло в колею, Катя стала посещать садик, Лида устроилась на работу, односельчане забыли о “проступке” девушки, и даже любовь притупилась настолько, что, следуя уговорам родителей и настойчивости одного местного ухажера, совсем уж решилась молодая женщина выйти замуж, приехали в гости к Марчикам – двоюродная сестра Лиды Таня с мужем Валдисом. Лида влюбилась в него сразу, с ним произошло то же самое. Снова “удар молнии”. Надо отдать должное, молодые люди пытались бороться со своим греховным чувством. Но спустя три недели, за два дня до отъезда любимого, “запретный плод” все же был вкушен.

– Какой же он был сладкий, вспоминает Лида. – Я полюбила его безоглядно, всепоглощающе... Хорошо, что вскоре они уехали, иначе наши чувства были бы всеми замечены.

– Ну и пусть, может это судьба. Может, для всех так было бы лучше? – внесла свою “лепту” я.

Лида молча вышла и принесла пожелтевшую от старости записку. “Лидочка, мне повезло несказанно, что я встретил тебя. Нам нельзя расставаться – давай уедем вместе с Катюшей. Ты только скажи “да”, остальное я возьму на себя. Люблю. Валдис”.

– Я сказала “нет”. Один Бог знает, чего мне это стоило, но я не могла поступить иначе – родителей жалела, сестру, да и мудрости народной верила, что на чужом несчастье счастья не построишь.

Та, единственная ночь любви не прошла даром. Убедившись, что ждет ребенка, Лида оживилась – легче ей стало переносить свою вторую любовную потерю. Четырехлетняя Катенька с радостью ждала братика или сестренку. Чего, естественно, не скажешь о родителях Лиды. Неоднократные их попытки узнать, кто отец ребенка, не увенчались успехом. А позже, когда Валентинка стала подрастать, и вовсе прекратились. Ведь каждой черточкой своей напоминала малышка белокурого, синеглазого красавца-родственника.

– Лида, народ в деревне строгих правил, нелегко им смириться, когда женщина без мужа детей рожает. Как складывались твои отношения с односельчанами?

– Особой травли не было изначально и по простой причине – отец-то мой при большой должности был. А впрочем, всего хватало: мужчины пробовали навязывать близкие отношения, женщины, слащаво улыбаясь, внимательно вглядывались в Валюшкино личико, пытаясь отыскать в ней черты своих благоверных. Да и подруги в гости захаживали теперь уже без мужей, дабы не вводить тех во искушение. Но, пристально наблюдая за каждым моим шагом и не замечая ничего опасного для себя, вскоре теряли ко мне всякий интерес.

Первый мужчина

Три – роковое число для меня. В том смысле, что третья (и снова я считала, что последняя) любовь пришла ко мне ровно через три года после Валдиса. Только интересного здесь мало. Вновь “удар молнии” и аналогичная предыдущей ситуация, с той лишь разницей, что предмет – приехавший к нам в деревню специалист с женой и двумя детьми. Звали его Ильдус, татарин по национальности. Мы долго таили свою любовь друг от друга, но все-таки случилось неизбежное: на лесной опушке, ранним утром. Вечером того же дня я обстоятельно поговорила с родителями, и отец отвез меня с детьми в другую деревню другого района и даже другой области.

Лида устроилась дояркой, получила хорошее жилье. Именно там она впервые представилась вдовой, недавно схоронившей мужа. Это было удобно – люди жалели, и, чтобы не бередить рану, практически про мужа не спрашивали. “Да и сама я тактично пресекала всякие расспросы”.

– А как отреагировали на эту версию дети? – задаю вопрос.

– Умер папа, любил их очень, только археологом работал, поэтому дома не бывал, постоянно в экспедициях. Девочки поверили, и даже “вспоминали”, как приезжал их отец, подарки привозил, играл с ними. Детям так легко выдавать желаемое за действительное.

Когда стала уверена, что вновь жду ребенка, поговорила с дочерьми, сказала, что папа нам такой подарок перед смертью оставил. Дочки заплясали и захлопали в ладоши от восторга. И вскоре в нашем бабьем царстве появился первый мужчина – сын Игорь.

– Лида, зачем тебе это? Можно было избавиться от ребенка...

– Ты – другая, не поймешь. Я же любила Ильдуса, как могла уничтожить частичку его?

– Но одной растить троих детей?

– В то время жизнь полегче была. Я получала зарплату, держала хозяйство, да и родители, люди далеко не бедные, помогали. В материальном плане я жила не хуже односельчан. А с рождением Игоря мама к нам переселилась, взяв на себя часть моих забот. Так что, ни в моральном, ни в материальном плане дети мои обижены не были.

Лида что-то рассказывала о детях, об их интересах, учебе, проделках, но я почти не слушала. Я думала об этой необычной женщине, о драматизме ее судьбы. Сила или слабость, разум или безумие заставили пойти ее на эти непонятные для большинства людей поступки. “Любовь”, – уверяет она. Но, за исключением Кануэля, любви в привычном понимании этого слова я не увидела. Вернее, любви с надеждой на будущее, продолжительной и счастливой. В унисон моим мыслям, Лида сказала:

– Несчастной любви не бывает. И не надо меня жалеть – я очень любила отцов моих детей и со всеми ними была несказанно счастлива. Кстати, послушай историю рождения моего четвертого ребенка – дочери Леры.

Лик юности

В колхоз, где работала Лида, приехали студенты в стройотряд. Прошло, естественно, ровно три года после ее “романа” с Ильдусом. Валерку моя собеседница заметила сразу: темноволосый, с чистыми серыми глазами, мягкой застенчивой серьезностью. Он так отличался от других студентов! Ей страстно хотелось сжать в ладонях его голову, поцеловать. Вначале Лида думала, что ее чувства к этому мальчику чисто материнские...

– Вот эта моя любовь была самой сильной, наверное, из-за возраста, из-за полной женской зрелости. Он вошел в мою жизнь, точно огонь очага в холодный дом. Трудно даже представить, как все эти годы я могла жить без него. Полюбил ли он меня сразу, или просто скучал по младшему братишке, ровеснику Игорька, только заходил Валера к нам в дом каждый день. А как загорался его взгляд, когда наши глаза встречались! Моя мудрая мама все замечала. Говорит однажды: “Лидочка, не борись с чувством. Я уеду к отцу на недельку и детей с собой заберу. А ты поступай, как сердце велит”. Так я и поступила. Я забыла про свои годы, про его юность. Не замечала косых, насмешливых взглядов деревенских кумушек, не обращала внимания на обидные слова в свой адрес, даже отчуждение дочерей и страдание мамы не заставили меня отказаться от этого мальчика... За несколько дней до отъезда Валера сделал мне предложение. Невероятнее всего то, что я задумалась над ним, несмотря на разницу в возрасте в 14 лет. Нет, я никогда не была эгоисткой, но почти согласилась стать женой этого девятнадцатилетнего юноши, настолько была сильна моя любовь к нему.

Лида шла на свидание сказать окончательное “да” и увидела Валеру с ровесницей-студенткой. Как мило они щебечут, какое оживленное у него лицо, как сияют глаза. Ей вдруг почудилось, что эти два юных лица слились в одно лицо, имя которому Юность. И она подумала, что, если ее любовь к парню и на самом деле так сильна, она должна отпустить его, не вешать на него свои годы, свои предыдущие чувства, своих детей... Вот так и закончилась ее четвертая любовь.

О том, чтобы избавиться от ребенка, не могло быть и речи. Лерочка родилась уже здесь, в большой городской квартире. Папа Лиды продал свой дом в деревне, и теперь они живут одной дружной семьей. Катя и Валя, конечно, понимают, что Лерочка не может быть дочерью их отца, но считают ее таковой. Игорек пока вовсе не думает об этом. Лида закончила-таки институт, но по профессии не работает.

– Лида, а как с роковым числом? Не боитесь снова влюбиться?

– К счастью, оно миновало. После романа с Валерой у меня даже легкого флирта не было.

– Извини за нескромность, но отцы хоть изредка интересуются своими детьми?

– Так ты разве не поняла? Никто из них даже не догадывается об их существовании. Хотя однажды, в силу родственных обязательств, пришлось встретиться с Валдисом. Пристально и долго вглядывался в Валюшку. Понял, конечно, но промолчал.

– А твоя любовь, она прошла?

– Сложно все это объяснить. Нет, конечно, не прошла. В моей жизни было четверо мужчин, я их любила, от них родила детей. Но по прошествии стольких лет я их воспринимаю как одно целое, единственную большую любовь моей жизни.

Светлана КУХАРЕВА