Авторынок Гостевая Редакция Контакт Архив

 

Обновление каждый четверг  

На волне этнической музыки

В программе фестиваля «Белорусская музыкальная осень» Гродно посетил чрезвычайно интересный коллектив из Минска «Камерата». Во время их выступления в зале гродненской филармонии не прекращались аплодисменты. У них на самом деле необычайная программа. Семь человек на сцене без каких-либо музыкальных инструментов, исключительно при помощи своих прекрасных голосов, создавали ощущение присутствия целого симфонического оркестра, джазового коллектива или рок-группы в зависимости от композиции. Достаточно было закрыть глаза, и перед тобой уже не семь человек, а целый оркестр. Мировой уровень. А билет стоил всего тысячу рублей.

С нашим корреспондентом беседует руководитель «Камерата» Игорь МЕЛЬНИКОВ

– Игорь, как определить жанр, в котором вы выступаете? Это что-то совсем новенькое.

– Вопрос интересный. Этим, кстати, музыкальные критики занимаются уже не один год. И к единому мнению они так и не пришли.

Впрочем, теперь существует такое понятие, как этническая музыка. На мой взгляд, мы ближе всего находимся к этому определению, хотя в среде специалистов подобное понятие не выделяется как музыкальный жанр. Наша музыка основывается на самых древних белорусских музыкальных корнях, интонациях и соединяется с современной мировой культурой и жанрами, с современной аппаратурой и обработкой звука. В результате получается просто интересно. Кстати, мы этот жанр так и определяем: интересная музыка.

– Мое первое впечатление от концерта , будто я нахожусь на каком-то языческом празднике. Так сильно веет этой забытой белорусской традицией.

– Ничего удивительного. В очень многих наших композициях присутствует атмосфера той далёкой культуры. Причем, не только в тембрах, интонациях, даже в том, что мы просто без инструментов, только с одним голосом находимся чуть ли не у костра, как это делали когда-то наши предки.

– Скажите, а вот так, голосом, можно исполнить любую композицию, мелодию, представить целый оркестр?

– Нет, я бы не сказал, что это возможно. Ведь музыка, которую мы исполняем, пишется на определенные тембры и голоса, на определенное наше мышление. Потом, в этой музыке присутствует много импровизаций, того, что не выписывается в ноты.

– А кто пишет для вас музыку?

– Сами. У нас этим занимаются три человека. Ближе к фольклору пишет Оля Воробьева. У нее такое мышление. Она вносит основной материал, строит костяк будущей композиции, а каждый из нас чем-то ее дополняет.

– Но насколько я понимаю, ноты расписываются как для оркестра, каждому «инструменту»?

– В принципе - да, поскольку наш ансамбль - как бы небольшой оркестр, где каждый имеет свою музыкальную партию, где есть баритон, сопрано, тенор, как в оркестре саксофон, бас и т.д.

– Мне трудно судить о спектре направлений исполняемых вами композиций, поскольку впервые довелось побывать на концерте. Но очевидным было то, что доминирующие - фольк и джаз.

– Да, на этом концерте так и было. Но когда мы выступаем за рубежом, то в программе, как правило, присутствуют композиции нашей этнической и православной музыки, есть отделение джаза и народных песен, в основном славянских. И зрителю за рубежом это очень интересно, особенно когда концерты проходят в храмах.

– Можно позавидовать тем, кто присутствует в храмах на ваших концертах, ведь там акустика и восприятие совершенно другие.

– О, да. И самое главное, что за рубежом концерт в храме - обычное дело. Я заметил, что у них каких-то особенных концертных площадок немного. И это не мешает.

– И все же, как воспринимают вашу музыку на Западе?

– Нашему коллективу приятно, что и на родине, и за рубежом зрители воспринимают ее фантастически хорошо. Подчеркну еще раз, везде.

– Где вам удалось побывать?

– Мы постоянно бываем в Норвегии, Швеции, Австрии. В этом году первый раз были в Италии, до этого один раз в США, три раза в Швейцарии, Турции, Болгарии, Польше, Германии.

– И что, публика везде одинаково принимает?

– В общем, да. Хотя, в Турции, когда мы выступали в небольшом городке, кое-что нас удивило. Зал был переполнен людьми всех возрастов. На видном месте находился «некто», кого у нас называют мэром города. Так вот, после исполнения первой композиции в любой другой стране обваливается шквал аплодисментов, а здесь - тишина, причем, гробовая. Для нас это была нестандартная ситуация. Несколько минут спустя «мэр» начинает медленно хлопать. После чего и зал взорвался аплодисментами. Правда, в Анкаре ситуация не повторилась, все происходило, как в европейской столице.

– Игорь, а чем можно объяснить ваш феномен? Ведь, как правило, самые известные голоса рождаются не в нашей стране, а в теплой Италии, на каких-нибудь экзотических островах...

– Прежде всего, необычностью нашей этнической музыки. Ту культуру, которую «заставілі нам ў спадчыну нашы продкі», больше такой нигде нет. Люди такого не слышали. И когда нас пытаются сравнивать с кем-то, то получается, что мы не похожи ни на каких звезд, знаменитостей. Оказывается, что мы сами по себе. Нам нет подобных, такую музыку можно услышать только от нас.

– Если ваша неповторимость связана «са спадчынай нашых вельмі далёкіх продкаў», насколько глубоко вы проникаете в прошлое?

– Я бы сказал, что мы особо не ворошим прошлое, старые песни. Это в генах, в подсознании, оно находится в нас. Хотя интерес к прошлому присутствует всегда.

– К слову, о прошлом. Как все начиналось?

– Еще в 1986 году, после окончания Московской консерватории, в Минск вернулся Олег Шекунов. Он, как человек энергичный, деятельный решил создать любительский камерный хор. И это получилось - к нему приходили люди, как правило, бывшие студенты консерваторий, музыкальных училищ, преподаватели музыки. Это продолжалось до осени 1988 года, пока мы не поехали на фестиваль в Паневежис и очень хорошо выступили. После возвращения, одухотворенные, решили, что мы действительно музыканты и надо создать что-то свое. Тех, кто захотел искать новое, осталось восемь человек. Мы подготовили программу близкую к авангардной музыке и опять попали на фестиваль, после чего начали успешно выступать. С каждым концертом наша музыка усложнялась. Где-то в середине 90-х у нас родился цикл, который назывался «Бог среди нас». Он был написан в авангардном стиле... Интересная музыка, но для элиты, профессионалов, для очень узкого круга людей. Зритель тоже понимал эту музыку, но у него отсутствовала искра в глазах.

А в 1995 году Олег уехал в Америку и мы, те, кто остались, решили продолжить. Начался новый этап в нашем творчестве, с учетом запросов публики. Но мы никогда не шли у нее на поводу.

– У вас большой репертуар?

– Приличный. Мы можем петь до трех часов, но обычно делаем это чуть больше часа, поскольку у нас живые человеческие голоса.

– А почему – Камерата?

– Это древнее название, еще с Флоренции. Оно переводится, как «сообщество», «содружество» художников, музыкантов, артистов. Это общество было родоначальником создания оперы. В мире существует много ансамблей с таким названием. В нас тогда и теплилась эта идея.

– Насколько я понимаю, состав участников достаточно стабильный. Но если перед концертом кто-то заболеет, скажем...

– До этого времени, слава Богу, у нас не возникало такой проблемы, но если хоть один человек не сможет участвовать, то концерт придется отменять.

– У вас вышло несколько дисков...

– Пять. Буквально в июне вышел последний - «Ангел мой». На гастролях за границей практически весь тираж был продан.

– Можно ли утверждать, что и в нашей стране артисты могут неплохо зарабатывать на жизнь?

– Конечно, могут. Правда, есть коллективы, которым нужно постоянно помогать. Труднее симфоническому оркестру, капелле, оркестру народных инструментов. И это должно делать государство, иначе они просто исчезнут.

– Но, с другой стороны, симфонический оркестр Кеннеди, наверняка сам зарабатывает.

– Я думаю, что это не так. На западе просто очень хорошо развито спонсорство, реклама. Они живут в другом мире. Наши, не менее талантливые артисты, музыканты, лишь мечтают об этом.

– Доводилось ли выступать где-нибудь в забытом Богом краю? Как восприняли там вашу музыку?

– Доводилось. Помню название деревни – Закусихино. Это отдаленная деревушка в одной из российских губерний. Деревянный старый клуб с печкой, сидят бабки в зипунах, дедки. Мы пели там музыку, которую часто не понимала публика в столицах, а они сидели, внимательно слушали. После концерта к нам подошла одна бабушка и начала благодарить, мол, никогда раньше такого не слышала. У нас была одна композиция – «Агрессия», жесткая, с концонирующими аккордами. Так вот, ей эта музыка напомнила войну, погибшего мужа. Бабушка плакала. Кстати, за всю жизнь она никуда из своей деревни не выезжала.

– О чем думает музыкант, каждый раз входя в новый зал?

– Очень многое зависит от публики. Нас никогда не освистывали. Но очевидно, что публика везде разная. Одна зажигается сразу, другую нужно разогревать. При этом сам заводишься, появляется своеобразный интерес – поднимем вас или нет.

– И последний вопрос. Вы часто бываете за рубежом. Тяжело ли в мире представлять Беларусь?

– Честно говоря, нет никакой разницы, кого представлять, главное, что ты умеешь. Но иногда очень обидно, когда нас называют русскими. Мы вначале довольно терпеливо объясняли, что мы белорусы, но это очень сложно. Правда, в последнее время достаточно назвать фамилию нашего президента, чтобы человек представил себе нашу страну. Вот так и выходим с положения.

– Благодарю за беседу.

М.КАРНЕВИЧ

Назад