Власть не стала даже делать вид, что она серьезно озабочена случившимся. Нам демонстрируют плохо скрываемую имитацию. Лукашенко повёл себя так, словно сам присутствовал на месте трагедии. Лично знавший семью Виктора он, однако, не позвонил ни его супруге, ни матери. За всё это время он ни разу публично не высказал ни сожаления о случившемся, ни желания содействовать в расследовании данного преступления.

Захват Гончара и Красовского осуществлял не террорист-одиночка. Как следствие, информация начала просачиваться наружу. Во всемирной паутине появились некоторые подробности исчезновения Захаренко, Завадского, Гончара и Красовского. По интернет-версии следы похищения ведут в службу безопасности Лукашенко. Последние кадровые перестановки в силовых структурах многие склонны связывать именно с утечкой информации по громким делам.

Гончар шел по лезвию бритвы. Его исчезновение, однако, многих привело в замешательство. Наступила пауза. Кое-кто поспешил заявить, что это составная часть какой-то многоходовой гончаровской комбинации. Поползли слухи, что Гончара видели то ли в Вильнюсе, то ли в Канаде. Лукашенко настойчиво советовал искать пропавших в России. Вильнюсский след на поверку оказался дезинформацией, распространяемой соответствующими структурами. А правоохранительные органы России и Украины официально заявили, что на территории их государств нет ни Гончара, ни Захаренко. Лукашенко прикусил язык, правоохранительные органы погрузились в зловещую тишину.

Люди знающие Гончара, напрочь исключают сценарий самопохищения. Виктор прирожденный политик. Перед ним никогда не стояла проблема, как и где заработать кусок хлеба. Он легко уходил с хлебных должностей, если речь шла о серьёзных политических сценариях, способных остановить болотизацию страны. Так было, когда он оставлял сытую должность в экономическом суде СНГ, или доходные юридические консультации в Латвии. Для Гончара эта была всего лишь работа. Но жил он политикой. Это его естественная стихия. Вне ее Виктор подобен рыбе, выброшенной на берег.

У Лукашенко не было ни малейшего шанса договориться с Гончаром, к примеру, купить или соблазнить привлекательной должностью. То, что проходило с другими, было бессмысленно в отношении Гончара. Несколько раз Гончару настойчиво предлагали деньги. Речь шла об очень больших суммах. Но это значило бы продать себя, свою свободу, свою веру «православному атеисту». Гончар слишком умен, чтобы идти на сделку с дьяволом.

Когда исчерпываются возможности ненасильственного устранения оппонента с политической сцены, прибегают к запрещённым приёмам. В Беларуси похищение стало легализованной формой политического терроризма. Есть основания полагать, что в этом качестве может использоваться структура, специально созданная для выполнения очень деликатных миссий.

Хотел ли Гончар стать президентом? Это вопрос, ответ на который проясняет мотивацию похищения Виктора Гончара и Анатолия Красовского.

Могу утверждать одно, он страстно желал (и хочется верить – желает) отстранения Лукашенко от власти. Гончар из породы политиков-бультерьеров. У него сильная хватка. Гончар их тех, кто обладает способностью держать в напряжении, заставляет нервничать и просыпаться, трясясь от страха, в пижаме. С периодом политического романтизма он распрощался где-то в середине 90-х годов.

Безусловно, Гончар амбициозен. Но вл асть для него это лишь инструмент решения конкретных задач во взаимосвязанной цепочке: Беларусь, человек, общество, государство. Им не двигало чувство мести или жажда обогащения. Он не из когорты обиженных. Да, были люди, которых по тем или иным причинам выдавливали из обоймы власти. Гончара не ушли. Виктор ушёл сам, с гордо поднятой головой. Это был первый случай в истории Беларуси, когда человек в знак протеста оставил хлебную должность вице-премьера правительства. Гончар был первопроходцем. За ним были Чигирь, Соснов, Санников. По этому пути намеревался пойти Леонов.

Примечательна реакция Лукашенко на демонстративный уход Гончара. В тот же вечер, когда Виктор подал в отставку, свежеизбранный президент вооружился ручкой и бумагой. Нет, он не писал план возвращения денег обманутым вкладчикам, не терзался в раздумьях как привлечь в Беларусь инвестиции. Лукашенко строчил грязный пасквиль на Гончара, который должны были озвучить на пресс-конференции Коноплёв, Малумов, Синицин и иже с ними. Писал сам, собственной рукой, превознося себя и растаптывая Виктора.

Порывшись в своих записях, я обнаружил немало интересного. Лукашенко предлагал вложить в уста Сазонову замечательную цитату: «Президент очень переживает этот период. Удивляюсь, как он ещё выдерживает (после болезни). Причём болезнь неврологического характера (кстати, это знает и Гончар, и Булахов). Не по-человечески это выглядит...». Далее Александр Григорьевич прописал озвучить не менее забавное. «Из политиков, которых я знал и знаю теперь, Лукашенко для меня олицетворение честности и порядочности. За ним будущее». Вот так. О себе очень скромно, но от души. Наверное, излечение в тот момент ещё не было полным.

У нас любят поразглагольствовать на тему «бывших». Зачастую критикуют те, кто никогда не был в реальной власти. И как поведут себя критики в пространстве, где сильно пахнет деньгами, и соблазнительно манят кабинеты, с персональной секретаршей, мы можем только догадываться. В случае с Гончаром всё предельно ясно. Это была принципиальная позиция. Ушедшие протестующие не есть обиженные. Это совершенно иная весовая категория. Это политические тяжеловесы.

Исходила ли реальная опасность от Гончара для режима? Безусловно. Он один из наиболее талантливых организаторов-менеджеров. Он способен генерировать крупные сценарии, участниками которых вольно или невольно становились и власть, и оппозиция, и международное сообщество. Достаточно назвать его работу в ЦИК осенью 1996 года или организацию политической кампании под названием «альтернативные выборы». Я не обсуждаю содержание работы, я говорю о масштабе. У победы всегда много родственников, поражение, как правило, круглая сирота.

Лукашенко понимал, что Гончар один из немногих в Беларуси, кому он проиграет публичную дискуссию. Я думаю, что трагедия Гончара в том, что его слишком хорошо знал Лукашенко.

В Беларуси похищены Юрий Захаренко, Виктор Гончар, Анатолий Красовский, Дмитрий Завадский. Который год томится в тюремных застенках Андрей Климов. Их ждут матери, Ульяна Григорьевна Захаренко, Валентина Адамовна Гончар, Ксения Сидоровна Красовская, Ольга Григорьевна Завадская, Алла Петровна Климова. Их ждут жёны, Ольга Захаренко, Зинаида Гончар, Ирина Красовская, Светлана Завадская, Татьяна Климова. Их ждут дети, Андрей Гончар, Ксения и Валерия Красовские, Юра Завадский, Лена, Стас, Ксения Климовы, Елена и Светлана Захаренко.

Томительное ожидание, спрессованное в годы, дни, минуты. Надо признать правду. В тихой, толерантной Беларуси пятый год тихо идёт война. Война, на которой есть убитые и без вести пропавшие. А на календаре, между прочим, третье тысячелетие. И страна находится не в затерянных африканских джунглях, а в самом центре Европы.

Почему же безмолвствует Беларусь? Почему наша смелость буйствует лишь на кухне. Что надо, чтобы соскрести с души толстый слой безразличия? Что должно произойти, чтобы люди освободились от страха, парализующего волю и человечность? Что выпрямит спины и поднимет людей с колен? Что надо для нашего озарения? Чтобы горе пришло конкретно в нашу семью! Чтобы убили нашего отца! Чтобы похитили нашего сына! Чтобы бросили на тюремные нары нашу дочь! Что?! Почему мы прогоняем собственный страх, становимся сильными и правильными лишь, когда нас загоняют в угол. Когда разоряют наш бизнес, когда правосудие демонстративно поворачивается к нам пятой точкой, когда в армии калечат наших детей.

Анатолий Лебедько