– Как Вы считаете, что в наибольшей степени повлияло на ваше отношение к профессии, становление как актера?

– Сильное воздействие на меня оказал немой кинематограф. Человек взглядом, паузой, пластикой может часто выразить больше, чем словами. Вот почему моим кумиром был и остается Чарли Чаплин. Эти глаза... в них можно прочесть все... Есть в моей биографии и один очень памятный период – работа во вспомогательном составе у Аркадия Исааковича Райкина. Было это давно, в самом начале сценического пути. Но возможность наблюдать процесс работы великого артиста над ролью оставила свой след, хотя в силу молодости, беспечности не все тогда мог до конца оценить.

– Вы снялись почти в 100 фильмах. Вам везло на роли, режиссеров?

– Мне редко попадались хорошие роли. Такие как в «Безымянной звезде», например. Все больше предлагали сыграть завмага, директора-жулика, мужа-подкаблучника. А мне хотелось сыграть маленького человека. Такого чаплинского героя, который пытается выбиться, быть на уровне, но судьба постоянно бьет его по голове. Смешно и грустно одновременно. Но мне почти не попадались такие роли. Я вам больше скажу. Иногда смотрю на экран и думаю: боже, как я плохо играю! А зрители хохочут.

– У Вас огромный творческий багаж. Как Вы, будучи мэтром, чувствуете себя на сцене?

– Актер всегда учится. Каждая репетиция – учеба. Школа длится всю жизнь. Нет, я не мастер, который ходит и показывает себя: ап! Порой даже кажется, что меня ошибочно принимают за артиста. И я никакой не артист. Я только стараюсь быть им. И всякий раз, приступая к репетиции новой роли, боюсь. Мне становится страшно. Я никогда не знаю, как это будет. Поэтому очень волнуюсь перед выходом на сцену. Люблю спектакли, где можно молчать и слушать. Люблю «Синее небо, а в нем облака» по пьесе Владимира Арро. Только в этом спектакле я проживаю собственную жизнь. Люблю еще играть «Трудных людей» Татьяны Казаковой. Роль у меня там маленькая, но я ее играю с большим удовольствием.

– Вы – актер стихийный. Вашей природе, кажется, свойственна молниеносность реакции: прочесть пьесу, ухватить нерв роли – и вперед! Репетирование с долгим застольным разбором пьесы, поиском рисунка роли на сцене, кажется, Вам противопоказано...

– Действительно, не люблю долго кропотливо репетировать. Всегда доделываю, выверяю роль на зрителе, вместе с ним. Для меня он очень важен. Это мой главный режиссер. Только зритель может меня в чем-то убедить – никто другой. Особенно в комедии. Эмоция бывает разной природы, разным бывает зритель, поэтому живой смех невозможно запрограммировать стопроцентно. Можно придумать трюк – но это другое. Мне проще в комедии наметить главные силовые линии действия, а все остальное возникает импровизированно на сцене. Именно при публике появляется та искра, которая направляет, провоцирует актера. Та атмосфера, в которой звучит нужная нота, находится верное решение. От долгого репетирования комедия засыхает.

– Как Вам кажется, чем актер отличается от обычного человека?

– Я думаю, совершенно издерганной нервной системой. Подвижной, которая может видоизменяться. В актере, как я уже сказал – весь ассортимент человеческих качеств. Но они у нас более разработаны, легче возбудимы.

– Михаил Семенович, а Вам приходилось совершать необдуманные поступки?

– Боже мой! Их не перечесть. Я всегда только и совершаю необдуманные поступки. И ничему жизнь меня не учит. Никак. Я самокритичен, не кокетничаю. Сколько я с лучшими режиссерами ссорился! У кого надо было бы сниматься – я им отказывал! У кого не надо было сниматься – снимался! Гайдаю отказал в одной из его последних работ. И главное, не спросил, где фильм будет сниматься. А он снимался в Америке. 21 день! Какой легкомысленный поступок. Про-га-дал!

Может быть, чаще надо было идти на компромисс. А я – человек настроения. Сколько меня уговаривал Марк Анатольевич Захаров переехать в Москву! Квартиру обещал... Это когда мы снимали «12 стульев». И Гончаров приглашал. Недавно в «Ментах» отказался сниматься. У меня характер-то нелегкий. Но ни о чем не жалею. Петербург люблю, врос в него корнями. А Москву – шумную, деловую – не люблю.

– Довольны ли Вы своей судьбой?

– Если у меня что-то и не сбылось, то в этом виноват я сам. Я ведь очень ленивый человек. Все думаю: если бы я не стал актером, кем бы я был? Кто еще может лениться, ничего не делать и получать только удовольствия? И если у каких-то актеров судьба складывается трагически, то в этом виноваты многие обстоятельства и, прежде всего, они сами.

– Михаил Семенович, Ваша популярность огромна. И иногда можно услышать: «Ну, чего там Светин! Вот он выходит на сцену – ему и играть ничего не надо». Вы тоже так считаете?

– Я люблю, когда дышит зал, когда есть публика. Во мне сразу что-то зажигается. И если бы вы меня спросили, по какой системе я играю, я бы сказал, что в большей степени полагаюсь на интуицию, срабатывает моя актерская природа. С первой же читки я представляю себе характер персонажа – и все! У меня, как и у любого актера, все есть внутри. Мы и злые, мы и добрые, мы и жадные, мы и щедрые, мы любвеобильные и нет – в этом все мы схожи. Мы – кто хочешь.

Подготовила Светлана КАРМАЗИНА