В 1413 году произошло объединение Литвы с Польшей, и Беловежская пуща перешла в польское владение, став местом охот польских королей. В состав России Беловежская пуща вошла в 1795 году при правлении Екатерины II. Точный учет лесного фонда начался в 1861-1862 годах. Как и прежде, пуща оставалась местом великокняжеских охот, но при этом принимались все меры для увеличения численности охотничьих видов животных. В 1897 году царь Николай II, в собственности семьи которого Беловежская пуща находилась в то время, дал указание позаботиться, «чтобы Пуща сохранила характер первобытного леса, и не стремиться к извлечению большого дохода в ней».

В 1939 г. пуща вошла в состав БССР, и на ее территории был организован Белорусский государственный заповедник. А в 1944 году, во время польско-советской встречи, Сталин, проведя жирную красную линию по карте, произнес: «Эта часть – полякам, эта – белорусам.» Часть, отошедшая соседям, включала в себя исторический центр Беловежу и зубропитомник и составила 55 тыс. га. На территории Беларуси осталось 74,5 тыс. га Беловежской пущи, практически без базы для научной работы и организационного центра. Все это пришлось создавать вновь.

С августа 1957 г. по инициативе Хрущева, страстного охотника, заповедник был реорганизован в Государственное заповедно-охотничье хозяйство (ГЗОХ). Именно при Никите Сергеевиче был построен правительственный комплекс Вискули, включавший в себя гостиницу, гостевой павильон, коттеджи, баню-сауну. Оно и понятно: высокопоставленные чиновники любили поохотиться в комфортных условиях. Для охоты на водоплавающую дичь были созданы два искусственных водоема, что, вкупе с масштабными мелиорационными работами, крайне негативно повлияло на лесные экосистемы.

В настоящее время первый в республике Государственный национальный парк «Беловежская пуща» является комплексным природоохранно-хозяйственным научно-исследовательским учреждением, находящимся в ведении Управления делами Президента Республики Беларусь. В 1992 году ЮНЕСКО включил абсолютно заповедную часть национального парка в список Мирового наследия человечества (наряду с водопадом Виктория, лесами Амазонки, озером Байкал и многими другими объектами), а Мировой банк реконструкции и развития выделил 1 млн. долларов на сохранение биологического разнообразия лесов Беловежской пущи. В 1997 году парк был награжден Дипломом Совета Европы за успехи в деле охраны природы. 5-летний срок опеки этой влиятельной организации в 2002 году был продлен еще на пять лет, но многие ученые, специалисты и просто коренные жители-пущанцы не уверены в том, что Беловежская пуща будет вновь удостоена этой высокой награды. Почему? Именно это мы пытались выяснить у тех, чья жизнь неразрывно связана с Беловежской пущей.

Кадровые перестановки, проблемы «Аборигенов» и экологическая школа

Первым делом наша делегация направилась к Георгию Алексеевичу Козулько. Кандидат биологических наук, бывший заместитель директора по науке, сегодня он является преподавателем биологии и экологии средней школы поселка Каменюки – административного центра национального парка «Беловежская пуща». Георгий Алексеевич прекрасно владеет английским языком, регулярно печатается не только в республиканской, но и в российской и зарубежной прессе. Все его публикации посвящены одной теме: «Как сохранить Беловежскую пущу». При таком неравнодушии к судьбе национального парка, вопрос о причинах смены места работы вполне уместен.

– Я работал на контрактной основе. По истечении срока мне просто отказались продлить контракт... Отказались принять и на должность научного сотрудника, на которой я проработал в пуще с 1985 года, – говорит Георгий Козулько.

В мае 2001 года должность руководителя в национальном парке «Беловежская пуща» занял Николай Николаевич Бамбиза, ранее возглавлявший Припятский заповедник. Говорят, хозяйственная деятельность, развернутая там Н.Н.Бамбизой, приносила стабильную валютную прибыль: древесина пойменных дубов – редчайшего природного явления – шла на... изготовление паркета. Усилиями нового руководителя подобная схема хозяйствования начала внедряться и в Беловежской пуще, что и возмутило Георгия Алексеевича. Будучи членом государственной комиссии, решавшей вопрос правомочности начавшейся вырубки живого леса в пуще, он проголосовал против.

По словам Козулько, в неравной борьбе с дирекцией пострадал не один он. Был уволен прежний директор Евгений Смоктунович, который отдал пуще 26 лет жизни (директорствовал с декабря 2000 по май 2001 года), переведена на должность кассира-контролера его жена Анна Смоктунович, прежде работавшая научным сотрудником. Еще одной «жертвой» был назван Владимир Грицук, мастер с 30-летним стажем. Но коренной пущанец не стал сдаваться: он прошел 8 (!) судов, в результате чего Пружанский суд вынес постановление о незаконном увольнении. Нынешнему существованию Владимира не позавидуешь... Администрация «Беловежской пущи», невзирая на упущенные сроки обжалования, подала заявление в суд о несогласии с вынесенным приговором. Зарплата Грицука не превышает 80 тысяч рублей, в то время как вновь принятые наемные рабочие из других регионов Беларуси получают вдвое больше.

Политика директора, пытающегося искоренить «аборигенов», вызвала, по меньшей мере, удивление. И мы приложили огромные усилия, чтобы договориться об аудиенции с Николаем Николаевичем. Во встрече нам не было отказано, но ее время беспрестанно переносилось.Трехдневный срок командировки истек, а господин Бамбиза так и не сумел выделить нам малую толику своего времени.

Но среди наших собеседников было немало людей, которые настроены весьма оптимистично. К примеру, местная школа из обыкновенной районной десятилетки превратилась в школу экологическую. И новый директор оказывает ей всяческую помощь. «Я считаю, что придание нашей школе статуса экологической – это не просто дань моде. Само место, сама природа, окружающая каждого из здешних жителей буквально с младенчества, просто создали предпосылки для этого шага», – говорит директор школы В.В.Фролова, отличник просвещения СССР, БССР, магистр педагогических наук.

Каменюкские школьники изучают экологию с 1-го по 9-ый класс. Учебные программы разрабатывает кафедра учителей (именно в этой школе учителем биологии и экологии в настоящее время является кандидат биологических наук Г. Козулько). Ежегодно, как подведение итогов работы, проводятся научные конференции с участием научных работников национального парка «Беловежская пуща», преподавателей и учеников.

В рамках школы действует детская общественная организация «Экополис». Под проект этой организации Фонд Сороса выделил грант и удостоил его (проект) медали «За гуманизм и реализм проекта».

По мнению В. В. Фроловой, экологическое воспитание – это фундамент, на котором зиждется духовное здоровье нации. А что касается здоровья, как такового, то в Каменюкской школе никогда не было карантина.

О VIP-персонах, директоре-шофере и советском порядке

От обычных районных центров поселок Каменюки, на первый взгляд, мало чем отличается: несколько магазинчиков, школа (правда, такая, которой могут позавидовать иные столичные), сберкасса, почта. Но представьте себе картину: 80-е годы... Вы спокойно прогуливаетесь по каменюкской улочке, а навстречу вам шагает худенькая миловидная дамочка. Перстнями позвякивает. На каждом пальчике – по перстню. Только окольцованы пальчики, не как у всех, на руках, а на ногах. И какое вам дело, что дамочку эту зовут Джейн Фонда, мало ли кого здесь видали!

Бывший директор «Беловежской пущи» Сергей Сергеевич Балюк, действительно, с трудом припомнил, как звали жену американского телемагната Теда Тернера, а вот эта необычная часть ее туалета врезалась в его память. Сам Тед Тернер, навестивший заповедный край, в отличие от многих важных персон, не охотился, а просто попросил показать ему пущу. Кому же, как не директору показывать свои владения! Сел Сергей Сергеевич за руль «Волги» и три дня возил супружескую парочку по пуще. Телемагнат принял Балюка за водителя и постоянно просил показать ему хозяина этой красотищи, на что Сергей Сергеевич справедливо отвечал: «У нас, в Советском Союзе, все вокруг народное!» Неутомимый Тед пристал со своим вопросом еще к кому-то из служителей. «Да вон, хозяин три дня уже вас по пуще катает», — последовал ответ. Тернер просто опешил: «Как? Такой важный человек, а хоть бы раз заикнулся о своем положении!». И предложил наведать его ранчо в Африке, поучаствовать в сафари. «А за скромность твою я буду целую неделю твоим личным шофером!». Кстати, слово свое сдержал: приглашение посетить господина Тернера Балюк получил немного позже. Стоит ли говорить, что об участии в сафари просто не было речи – на дворе стояли 80-е.

За свою долгую работу на директорской должности с кем только из сильных мира сего не приходилось встречаться Сергею Сергеевичу Балюку. Помнит и Хрущева («очень Никита Сергеевич ярым охотником был»), и Брежнева, и многих руководителей стран социалистического лагеря. «Люди, как люди. Я со всеми их женами перетанцевал!»

Кстати, дамой, которой по праву можно присвоить звание Дианы-охотницы, была супруга Рауля Кастро, брата всем известного Фиделя. С десяти шагов синьора попадала в мелкую монетку, и не один кабанчик пал от ее руки. Частыми гостями в доме Балюка было семейство Машеровых. Именно при Балюке в Вискулях состоялось знаменитое заседание тройки: Ельцин, Кравчук и Шушкевич.

Время до распада Советского Союза Сергей Сергеевич вспоминает с теплотой: порядка больше было, работали, не покладая рук, зато в пущу очередь экскурсионных автобусов выстраивалась длиной в полкилометра. А сейчас за счастье считают, если за день подъедет хоть один. Спасибо иностранцам с их желанием почувствовать себя охотником: за отстрел зубра, к примеру, платят от 7 до 10 тыс. долларов. «При моем правлении ни одно живое дерево от топора не пало. Пиломатериалом служил лишь сухостой...»

За трудовые заслуги Балюк был удостоен звания Заслуженного лесничего. Но сейчас, будучи пенсионером и инвалидом I группы, пенсию получает без учета этого звания.

О туризме по-белорусски и по-польски

Туризм – одна из составляющих бюджета как белорусской «Беловежской пущи», так и польской «Беловежи». Не хочется в очередной раз посыпать собственную голову пеплом, но, увы, разница в подходе к этому вопросу – не в нашу пользу.

Что составляет туристическую базу «Беловежской пущи»? Гостиничный комплекс, ресторан, Музей природы, вольеры с животными. Если в музее с нами провели экскурсию, то вдоль вольеров мы прогуливались самостоятельно. Косули тянулись мордочками к железной сетке. Попрошайничали. Одна из них умудрилась сжевать мою незаженную сигарету. Благородный олень гордо прогуливался вдали от решетки, не обращая внимания на глазеющих экскурсантов. Семейство зубров во главе с мамашей (у них – матриархат) щипало скудную травку. Острую жалость к себе вызвала волчья стая. В небольшом вольерном пространстве хищникам мало места, они то и дело огрызаются друг на друга. Грязные, облезлые.

В польской «Беловеже» вольеры расположены не как у нас – в линейку, а вкруговую. Это очень продуманно: человеку не приходится дважды проходить мимо одних и тех же животных. И вообще, внешний вид, как самих вольеров, так и их обитателей куда ухоженнее, чем на нашей стороне. «Экскурсировать» нас вызвался лесничий Михаил Дулько. Человек с виду угрюмый и заносчивый, однако в деле своем очень компетентный. Как «Отче наш» рассказал историю каждого животного, обращаясь к своим питомцам исключительно по имени. Говорил он на белорусском, за что мы были ему благодарны: польский хоть и знакомый язык, но, когда говорят скороговоркой... Когда мы выразили свое восхищение аккуратностью, чистотой и благоустройством вольерной зоны в «Беловеже», экскурсовод самокритично заявил: «Мы действительно умеем красивее подать себя, но, с точки зрения ценности и количества содержащихся животных, белорусы богаче. Да и пуща у вас первозданнее. Мы в своем старании окультурить ее заходим слишком далеко».

Из всех обитателей польских вольеров меня больше всего впечатлил зубронь – дитя зубра и коровы. Милая такая коровушка, весом в 1200 килограммов. Когда-то в польских деревнях в погоне за мясом попытались разводить это животное. С виду – образец индифферентности и толерантности, зубронь, как оказалось, подвержен приступам гнева. Не часто: пожалуй, всего раз в жизни. Правда, в первый и последний раз. Гнев его настолько страшен, что оставить в живых разбушевавшуюся животину просто не представляется возможным. Плюс трудности с производством потомства: самец в первом поколении – бесплоден. Одним словом, пришлось польским селянам ограничиться привычной говядиной. А в Беловежском национальном парке их разводят исключительно в научных целях. Позже Михаил очень подробно расспросил нас о Беларуси, сыном которой себя считает. Он – этнический белорус. До российско-польского раздела его родители жили на территории Беларуси, а в 44-м году в одночасье оказались подданными Польши. На прощание спадар Дулько подарил всем нам заветную пущанскую траву зубровку и пожелал хранить независимость нашей и его родины.

Мы были, так сказать, не кровожадными туристами. И вид животных вызывал в нас лишь умиление, а не желание взять их на прицел. Но и на белорусской, и на польской стороне Беловежской пущи практикуется туризм охотничий. Приносящий, кстати, очень немалый доход хозяйствам. Например, олени когда-то были искусственно завезены в пущу. Парнокопытные хорошо прижились здесь, а потом размножились до недопустимых пределов, нарушая природный баланс пущи. Потому разрешен и отстрел. Правда, за право выстрела человек должен выложить кругленькую сумму: за голову зубра придется отстегнуть от 7 до 10 тысяч долларов. Отстреливать разрешается старых, не способных к размножению и больных животных. Охотники, по большей части иностранцы, на родину в качестве трофея увозят лишь голову животного. Облагородить такой трофей вам могут помочь в тех же Каменюках – здесь есть мастерская по изготовлению чучел. А туша вполне подойдет для изготовления блюд полесской кухни в местной ресторации.

К несомненным достоинствам туристического бизнеса польской стороны нужно отнести наличие красочных рекламных проспектов в местной лавочке. Увы, наши серые книжицы привлекут взгляд, разве что, истопника.

Быль и небыль о Вискулях

Вискули прославили Беловежскую пущу не меньше, чем ее царственные обитатели – зубры. Секретарь С.С. Балюка Евгения Андреевна Патейчук, волею судьбы писавшая на «Оптиме» протокол о распаде СССР, уже давно привыкла к визитам журналистов.

«У моего мужа 9 декабря как раз юбилей был. Мне бы гостей принимать, а меня прямо из-за стола забрали. Велели немедленно собраться. Видела их всех: и Ельцина, и Кравчука, и нашего Шушкевича. Мое дело – печатать. Целый день на это ушло. Со всеми подтирками да исправлениями. Конечно же, я понимала, что за документ пишу. И горько мне было. А что поделать... Поделиться с кем-то новостью? Да, упаси Боже! Ко мне кто-то из охраны подошел, говорит: «Ну что, завтра вся ваша деревня о произошедшем знать будет?» А я ему отвечаю: «Если бы так случилось, то я на этом месте долго бы не задержалась». Он извинился. Я ведь на самом деле с тремя директорами «Беловежской пущи» работала. Хорошая секретарша знает обо всем и обо всех, но язык за зубами держит. А новость и без моей помощи очень скоро по всем радиостанциям передали. Машинку ту печатную журналист Иванов с НТВ выкупил. Приезжали многие ко мне. А этот машинкой заинтересовался. Я ему говорю, что это вещь не мне принадлежащая, а правлению. Уж не знаю, за какие деньги он ее купил. Когда Парфенов ее по телевизору показывал, многие не верили, думали – шутка. Нет, точно моя «Оптима» была».

В настоящее время Вискули облюбовал Александр Лукашенко. Если раньше Президент предлагал отдать правительственный комплекс «детям или инвалидам», то сейчас, как говорят пущанцы, «полюбил пущу». Вискули недавно обнесли металлической сеткой, не нашей, германской.

Девиз «Беловежи» – невмешательство в дела природы

В самое сердце пущи, в ее строго охраняемую зону, мы отправились пешком. Проезд сюда разрешен только на гужевом транспорте, потому по центру дороги тянется глубокая колея, пробитая лошадиными копытами. Для глаз горожанина явление совершенно непривычное. Именно здесь начинаешь понимать, что значит слово «пуща». Поваленные деревья обрастают мхом, но никто и никогда не будет убирать их. Об этом должна позаботиться сама матушка-природа. Анджей Кечински, наш экскурсовод, привычно пробирается сквозь бурелом, на ходу объясняя, что в резервате (так называется эта часть леса) нельзя курить, мусорить, собирать грибы-ягоды... Одним словом, абсолютное невмешательство в естественные природные процессы – вот заповедь строго охраняемой зоны. Еще в 1861-1862 годах вся пуща (ныне и белорусская, и польская ее части) была разбита на кварталы в одну квадратную версту. Установленная в те времена нумерация сохраняется и поныне. Мы останавливаемся у исполинского дуба-великана. По словам Анджея, туристы любят водить вокруг него хороводы, пытаясь угадать, сколько человек понадобится, чтобы обхватить лесного богатыря. Оказывается, четыре-пять. На одном из стволов замечаю маленькую светящуюся точку кислотно-желтого цвета. Неужели и здесь кому-то пришло в голову попытаться блеснуть мастерством граффитти? Анджей смеется: «Не, то – живёлина!» Живой организм, оказывается, причем, не лишенный способности самостоятельно передвигаться. Очень медленно, правда. И время тоже здесь течет очень медленно. Но по тому огромному количеству редких видов растений, грибов и животных, которые обнаружены учеными в резервате, можно смело заявить, что природные процессы идут, причем. путем, максимально приближенным к естественному.

Среди густых деревьев иногда попадаются старенькие могилки с низкой оградкой. Они, как и все вокруг, всецело предоставлены власти природных и временных изменений. И лишь небольшие свечки, стоящие у крестов, свидетельствуют о памяти живущих в этом мире. Родственники часто приходят сюда, но облагораживать могилки запрещено.

Меня удивляет, что у подножия высоченного дуба не видать ни одного желудя. «Неужели все кабаны съели?» – «Ну, что Вы, пани! Это же липа!» В свое оправдание скажу, что вольнорастущая и городская липа – вещи родственные, но абсолютно непохожие. Ну, как неандерталец и Ален Делон.

Послесловие

Пан Кечински показывает нам с корнем вывернутую ель – последствия недавнего урагана. За таким гигантским выворотнем можно спрятать целый туристический автобус. Теперь за упавшее дерево примется жучок-короед и многочисленные микроорганизмы. А с лица земли исчезнет оно тогда, когда никого из нас уже не будет в живых.

Спрашиваю Анджея, а не опасно ли оставлять лес вот так, на волю матушки-природы. Ведь тот же короед не завелся бы в упавшем дереве, если бы его вовремя сожгли.

«Природа куда мудрее нас. В своих отношениях с ней мы слишком часто берем на себя ничем не оправданную инициативу. С короедом пуща справится, как всегда справлялась, справится и с ураганами, и с грозами. Куда тяжелее ей устоять в соседстве с человеком, возомнившим себя царем природы».

Что можно к этому прибавить?

Анна МИЩИХИНА

Авторф фото: В.БАЗАН, Г.КОЗУЛЬКО, И.МЕРГЕС

Благодарим Фонд развития региональной прессы за организацию поездки по Беловежской пуще.