Власти не должно быть много в одних руках

В первый раз в выборах я участвовал в 1989 году. Нет, голосовал, конечно, я, как и положено, начиная с 18 лет. Но вот выбор для меня открылся лишь в 1989 году, когда начали избирать народных депутатов СССР. Ух, как давно это было! Гродно сосредоточился вокруг Владимира Михайловича Семенова и Михаила Александровича Ткачева, двух равноуважаемых людей, придерживавшихся разных политических взглядов. Семенов был секретарем обкома КПБ, а Ткачев – заместителем председателя сойма БНФ.

Я работал в средней школе № 20. Директор, Анна Александровна Зылькова, средний историк, но гениальный хозяйственный руководитель и большой души человек, как и положено, стала председателем участковой комиссии. Членов комиссии было пятнадцать. Трое из них – внутришкольная «оппозиция» – заместитель директора по воспитательной работе Александр Викторович Щербаков, преподаватель иностранных языков Михаил Фридман и я. Это была великая «зыльковская» мудрость: оппозиция должна делить ответственность за все, происходящее в коллективе! Такую мудрость на всем пространстве СНГ демонстрирует, пожалуй, лишь Гейдар Алиев! Я очень хорошо помню, как мы считали голоса во втором туре, когда выбор был именно между Семеновым и Ткачевым. Нашей тройке казалось, что Анна Александровна, как и положено члену партии, всей душой за Семенова. Поэтому мы были – за Ткачева. Из принципа. И откровенно высказывались на эту тему вслух. Тем более, что Зылькова, чьи звонкие каблучки отмеряли приближение, неумолимо, как партийный устав, периодически подходила и говорила нам: «Мальчики, победит все равно Семенов!»

Мы считали голоса с фанатизмом поклонников Бен Ладена. Но Ткачев проигрывал. Это было неизбежно: на участке двадцатой школы голосовал Фолюш, родители моих любимых учеников, боявшиеся БНФ больше грома небесного. Семенов побеждал, как молния, ударившая в дрожащую под дождем осину. Побеждал без каких бы то ни было подтасовок. Единственный бюллетень, заплутавший в семеновских дебрях, хотя место ему было в ткачевской кучке, был обнаружен нами и с торжеством возвращен в положение статус кво.

Победу Семенова никто не оспаривал. Она была чистой. Оппозиция ее признала.

Через много лет Анна Александровна Зылькова (по-моему, в году этак 1995) при встрече, когда я напомнил ей эту историю, призналась, что сама она голосовала за Ткачева. Из принципа. Власти не должно быть слишком много в одних руках. Ответственность нужно делить с оппозицией. Тогда власти верят.

Тридцать сребреников

Я вспоминаю сегодня о выборах 1989 года, 1990 года, 1994 года и даже 1995 года с некоторой ностальгией. Тогда все понимали, что выборы пройдут честно. Тогда в честность избирательной комиссии верили, как в Бога. Посмотрите на результаты социологических опросов, и вы поймете, насколько изменилось время. И изменили это время две группы людей – те, кто назначают избирательные комиссии, и члены избирательных комиссий. В тот момент, когда вторые испугались первых, взрослые предали будущее своих детей. Каждому показалось: «Господи, ну почему именно я?! Мне что – больше всех надо? Ведь все остальные выполнят приказ, а я останусь дураком (дурой)! Господи, ну заброшу я эту пачку бюллетеней – что изменится? Ну припишу я пятьсот голосов кандидату от власти – не убудет же!» Изменится. Убудет. Можно отменить экзамен по марксистско-ленинской философии, но действие закона перехода количественных изменений в качественные никто не отменял. И члены избирательных комиссий, учителя (директора школ), врачи (главврачи), пенсионеры (эти по доброй воле), после осуществления надлежащей процедуры получающие государственное вознаграждение за участие в массовых фальсификациях, тем самым получают свои тридцать сребреников. Ибо предают тех, кого еще вчера целовали на ночь. Власть, разрушающая правовые нормы и нарушающая экономические законы, уничтожает государство и не дает жить молодым. А в момент подсчета голосов именно они – власть.

Страх за самих себя движет ими. И так называемыми «кандидатами от власти» тоже движет страх. Они боятся власти. Проигрыш для них – хуже смерти. Умер – все ясно, проиграл – что потом? Можно оправдаться тем, что они (в Минске – чуть ли не сплошь врачи, заведующие поликлиниками, как будто у них нет иной работы) будут заботиться о своих поликлиниках. Но городской бюджет от этого более богатым не станет. Зато можно место потерять, если отказался «двинуться». Это страшно. Надо же не только о будущем детей думать, но и сегодня их кормить. Хотя я еще не видел врачей, уволенных «по политическим мотивам», – на их место еще людей поискать надо!

Не от мира сего

Когда «Биржа информации» предложила бесплатно опубликовать программы всех желающих, я с удивлением узнал, что кто-то отказался публично донести до людей свою точку зрения. Такого во всем мире не бывает. Если ты занимаешься политикой, ты борешься за каждый голос! Но здесь вновь сработало чувство страха. А как подумают в горисполкоме? А что скажут Козелков с Пацевичем? Ведь напечатаешься – о ужас! – в негосударственной газете!

Да нормальные они люди, эти Козелков с Пацевичем. Я помню их с комсомольских времен. Публикация в негосударственной газете никогда не стала бы для них тем жупелом, на основании которого потом можно отделять козлищ от агнцев. Просто у страха глаза велики. Их размер почему-то куда больше здравого смысла. Поэтому выбирать нужно тех, кто не боится.

Я не буду

Я не буду голосовать за беспартийных. Чаще всего в нашей ситуации беспартийная позиция – и есть позиция страха. Хотя иные беспартийные оппозиционнее любого партайгеноссе. Все зависит от конкретного случая.

Я не буду голосовать за руководителей. Их проще всего заставить подчиниться. На любого руководителя есть компромат, иначе он давно уже был бы в отставке. Но опять-таки, есть исключения из правил.

Я не буду голосовать за бюджетников. Простите меня, мои коллеги учителя, мои одноклассники и ученики, ставшие врачами. Вы беззащитны перед произволом власти, и я боюсь, что вы сломаетесь. Хотя, как говорил мой коллега по двадцатой школе Леонид Кондратьевич Рыбак: «Чего бояться? Дальше школы не пошлют, меньше класса не дадут!»

И здесь я говорю себе: «Стоп!» За одного учителя я бы проголосовал. И он выдвигается в Гродно. Просто я знаю его очень хорошо. Это Виталий Гуменный, мой выпускник. В школе по нему можно было определять, правду ты говоришь на уроке, или лжешь. Самое страшное, когда такой есть в классе: лгать нельзя, фальшивить нельзя. И когда я прочитал его программу – очень короткую, два абзаца – в «Бирже информации», я увидел прежнего Виталика. Сейчас он заместитель директора гимназии. Последний раз я встретился с ним в Минске, куда он привез своих учеников на олимпиаду. Он ничуть не изменился. Этот – не солжет. «А если вдруг? Если изменился?» – спросите вы, читатели и избиратели. «Что ж, – отвечу я, – значит, это мне за него стыдно будет».

Александр ФЕДУТА