Когда я был в Париже...

Что до Парижа, то не хотелось бы говорить банальностей «Ах, Париж! О, Париж! Ух, Париж! Вот, когда я был в Париже...» – они все записаны и замалеваны до такой степени, что, кажется, я уже там бывал. И не однажды. И вообще, все эти туристические вылазки хороши, когда тебе до 30-ти – восприятие более чувственное и глубокое.

Программа была насыщена до предела. Тут вам и экскурсия по городу с осмотром Елисейских Полей и ночного Монмартра со всеми злачными местами. Если честно, Монмартр – загаженная улица, которая светится огромными рекламами с непременным словом SEX, и знаменитым кабаре Мулен-Руж (Красная мельница). Тебя тащат за рукав и, почему-то по-английски (вид у меня, что ли, американистый?!), предлагают посетить именно ИХ секс-шоу. Улица полна, в основном, неграми или мулатами из бывших франкоговорящих колоний. Многие под кайфом.

Что до Мулен-Руж, то там трясут грудями и высоко вздымают ноги в основном выпускницы совковых хореографических школ...

В сравнении с упорядоченной Германией (Берлин и Гамбург – не в счет), в противоположность сонной Австрии, Париж – город бессонный или страдающий бессонницей: все магазины центра пашут круглые сутки. Когда народ работает, когда спит – не известно. Транспорт движется, как Бог на душу положит. Правила, видно, отменили.

Водили нас в Лувр. Все и вся осмотрели, не исключая подвалов: от Рафаэля и Л.да Винчи, до Караваджо и Венеры, которая Милосская. Прикладное не пошел смотреть – не люблю чужих тарелок.

Удивили краски полотен Рафаэля – насыщенные и яркие – прямо лубок. Наши полиграфисты и даже гэдээровские – уж на что специалисты в своих альбомах, не смогли добиться такой цветопередачи. Поклонились могиле Наполеона. Любовались отреставрированным золоченым зданием Гранд-Опера.

Были в Версале. Прав один мой знакомый – Петродворец поинтересней будет. Да и Лувр – не Эрмитаж.

Очень впечатляют негры у ворот Лувра, под Эйфелевой, на площадке для автобусов. На всех языках впихивают товар (и по-русски в том числе «Покупай – недорого!»): сумки, платки с Эйфелевой башней, часы и брелоки в виде той же башни. Или макаки, которой нажмешь на бочок, а из нее выскакивает нечто...неприличное. Мне понравились часы. Изначальная цена была 30 евро, пока негр бежал за мной до автобуса, цена постепенно спадала. «20...15...10» – выкрикивал он, поспешая за мной. Остановились на 5 евро и разошлись ко взаимному удовольствию.

Нанесли визит и Латинскому кварталу, где прямо на тротуаре, под ногами прохожих, сидят молодые люди и девушки школьно-студенческого возраста и продают свои бывшие учебники. Понатыкано греческих и ориентальных кафе. Ресторанов – тьма, у порога хозяин бьет оземь тарелки, зазывает посетителей. Во всей Франции доживает одно русское периодическое издание – читать уже некому. Но на кафе и забегаловках тут и там анонсы «Здесь говорят по-русски».

Спасибо, партия, тебе!

Не обошли мы и Собор Богоматери. Парижской – никуда от него не денешься. Я смотрел на многочисленные лики святых и, хоть человек неверующий, шептал-приговаривал, как умел:

– Спасибо тебе, Господи, что ты привел меня сюда на берег Сены, что сподобился я увидеть все, о чем читано-перечитано и увидено было до сей поры чужими глазами!

Спасибо вам, работники идеологического сектора печати, радио и ТВ бывшего Гродненского обкома партии, воспринявшие Перестройку как Пересадку на новую должность... Спасибо вам, переквалифицировавшиеся в «опальные демократы» после изгнания с постпартийных должностей руководители Гродненского ТВ... Спасибо вам, мои бывшие коллеги, что в далеком 1988 году помогли их действу по выпиранию меня за ворота студии телевидения.

За что? Просто не похож на вас был. Как не были похожи на вас все, кого вы громогласно и безмолвно (кто во что горазд!) выставили тогда вместе со мной: лучших звукорежиссеров, операторов, редакторов... А за какие грехи талантливый Виктор Шалкевич пришелся вам не да спадобы? Недавно купил здесь кассету с его балладами... Торопились угодить «указанию свыше». Партия – превыше всего! Где эта партия?

Да Бог с вами, вот и весь сказ. А то прожил бы еще полвека и не увидел бы ни этих красот, ни этих совсем не похожих на нас людей. Так и не понял бы, что пригоден быть не только участником социалистического соревнования, что я еще и Человек.

«Далекие, милые были...»

Уже ночью поднимались на Эйфелеву башню, обалдевшие от размаха и бесконечности «столицы мира». Потом – часовая прогулка по Сене на пароходике. Это воистину впечатляет. Ночь, вода, светящиеся набережные и дворцы, мосты – это был мой Париж, именно таким я его себе и представлял.

Далеко за полночь отправились в Люксембург. В сравнении с ним Гродно – мегаполис. Все государство 50 х 90 км. Живет здесь 95 тысяч говорящих на трех языках – люкс, немецком, французском. Обученные в школе говорят еще и по-английски. Армия – 450 человек. Конкурс в армию высок. Хорошо платят, два выходных, и дают профессию. Без армии ты не можешь стать полицейским или, например, почтовым чиновником.

Безработных нет, но есть бомж в количестве – один. Герцог давал ему квартиру, но тот ответил гордым отказом. Премьер-министра можно увидеть в супермаркете и без охраны – не положена. Живут за счет банков и туризма. Давят вино и делают сыр. Промышленности почти нет. Скучища, наверное.

Было воскресенье – весь город спал. Мы, пожалуй, были единственные гуляющие.

Впервые в жизни ел устриц. Открываешь створки ракушки, одной створкой отскребаешь тварь от второй, капаешь немного лимонного сока. Студенистая масса делает комариный писк, и ты вливаешь ее в свое ненасытное. Ничего особенного – очень нежная селедка. Дамы отказывались от этого варварства. Мужчины оказались более любопытными. Подгоняло расхожее мнение, что устрицы повышают потенцию.

Помню время, когда не всякая продавщица рыбного отдела «нашего» гастронома на улице Соломовой отваживалась взять в руки кальмара – звала кого-нибудь на помощь. «Далекие, милые были....»

Продолжение последует.

Задать мне вопросы,

а равно поблагодарить

и отругать в любых выражениях на русском, белорусском, польском

и немецком языках Вы можете по интернетному адресу alpd@rambler.ru